Мой дом – чужая крепость - стр. 22
Тоня появилась неожиданно, замерзшая, кутаясь в светлую шубку, и ему вдруг сразу стало не то чтобы радостно, а как-то спокойно, и это было связано не со вчерашней слежкой, а с чем-то совсем другим, чему он не стал искать определения.
Тоня удивилась, конечно. Нужно было что-то сказать, и она сдуру спросила совсем глупое:
– Давно ждешь?
– Давно, – признался Корсун и улыбнулся, показавшись себе слабоумным.
– А я у сестры была, – зачем-то доложила Тоня. Зря она это сказала, во-первых, его едва ли это интересовало, а во-вторых, получается, она намекает на то, что у нее нет мужчины. – У двоюродной.
– Это с ней вы вчера в казаки-разбойники играли?
– Нет, – улыбнулась она. – Вчера я была с соседкой.
– Ты замужем? – ему хотелось выяснить это немедленно.
– Нет.
– Позови меня в гости, я замерз. – Он запоздало сообразил, что про «замерз» не стоило говорить, это не по-мужски. Мужчина никогда не должен жаловаться. Она замялась, и он глупо добавил: – Я тебя не обижу.
– Пойдем, – легко согласилась Невзорова и засмеялась. – Только сначала я загляну к соседке.
Соседку он вчера толком не разглядел и не запомнил, она оказалась растрепанной бледной девицей, непонимающе на него посмотрела, замерев в дверях, и Корсун решил, что она немножко не от мира сего.
– Лилечка, это Коля Корсун, – показала на него Тоня. – Мой одноклассник. Ничего нового?
Бледная соседка покачала головой – нет, а он вдруг испугался, что она сейчас начнет рыдать или шлепнется в обморок.
Соседка Лилечка не сделала ни того, ни другого, за ее спиной появился вихрастый мальчишка, поздоровался:
– Тонь, привет! – А сам при этом уставился на Корсуна. Затем спохватился и вежливо добавил: – Здрассте.
– Привет, – кивнул Корсун.
– Тима, уйди со сквозняка, холодно, – совершенно спокойно произнесла Лилечка. При мальчишке она как-то сразу изменилась, больше не казалась готовой упасть в обморок и даже, как ни странно, растрепанной.
– Мы пойдем, Лиля. Звони, если что… – сказала Тоня.
Соседка кивнула, скользнула по Корсуну невидящим взглядом, захлопнула дверь, а он почему-то шепотом спросил:
– Она истеричка?
– Нет, – улыбнулась Тоня и начала спускаться по лестнице. – Она совсем не истеричка. Она очень уравновешенная. И муж у нее хороший, Иван. И Тимошка. Просто у нее неприятности.
Он шел за Тоней, чуть поотстав, смотрел ей в затылок и пытался решить, изменилась она или не изменилась за прошедшие годы. Он плохо знал ее в школе, ему только очень хотелось тогда на нее смотреть. Еще очень хотелось провожать ее после уроков и ходить с ней в ночной клуб. Впрочем, он понятия не имел, ходит ли она в ночные клубы.
Он ни разу ее не проводил. И не потому, что был очень уж робким, робким он не был ни тогда, ни после, а так… неизвестно почему.
– У нее похитили тетю, и она заплатила похитителям? А ты выслеживала, где держат заложницу?
– Коля! – резко остановилась Тоня. – Это не смешно.
– Извини, – покаялся он. – Не смешно. Что у нее случилось?
– Не знаю. – Она подошла к собственной квартире, привалилась боком к стене, выкрашенной светло-голубой краской, зашарила в сумке, ища ключи. – Что-то плохое произошло, очень плохое. И я за нее боюсь.
В подъезде недавно сделали ремонт, и светлые стены Тоне очень нравились. И плитка чуть светлее стен, которой выложили подъезд, ей тоже нравилась. Она даже хотела попросить рабочих выложить ей такой плиткой балкон, но так и не собралась.