Мой бывший бывший - стр. 38
— Ты должна была мне сообщить, — Яр говорит, едва шевеля губами, будто находя оскорбительным тратить силы на разговор со мной.
— Ветров, давай ты не будешь прикидываться невинно пострадавшим, — огрызаюсь я с максимальной агрессией, которую достаю из глубины своей души, — с чего я тебе должна была хоть что-то сообщать? После всего того, что ты сделал для меня?
После всего того, есть ли вообще вопросы почему я так с ним разговариваю? Тем более — я знаю, вежливость тут не поможет от слова совсем.
— Законы распространяются на всех, — Яр склоняет голову набок, разглядывая меня все с большей отрешенностью, — и ты вправду считаешь, что ты имеешь право лишать меня моих отцовских прав? Решать, имею ли я право знать о моем ребенке? Не слишком ли много ты на себя берешь, Викки?
Он вроде бы ничего не сказал, но в воздухе будто уже прозвучали тысячи угроз.
— Ветров, чего тебе надо? — устало повторяю я, скрещивая руки на груди, чтобы хоть чуть-чуть почувствовать себя комфортнее. — Я не спрашивала с тебя алиментов, не претендую на твое наследство, мне от тебя вообще ничего не надо. Да и тебе не нужно подтвержденное отцовство над моей дочерью.
— Не тебе это решать, — его глаза свирепеют все сильнее. Надо же. Властному господину смеют диктовать условия?
Мне уже даже не страшно. Мне нужно только, чтобы он от меня отвязался.
— А разве я что-то решала в этом вопросе? — я поднимаю брови. — Ветров, восемь лет прошло. Может, у тебя провалы в памяти, но я тебе напомню, — это ты от меня ушел. И мы оба знаем, почему.
— Да, мы оба это знаем, — Яр снова скалится, только теперь меня действительно пробирает, — и тем не менее, ты должна была мне сообщить. Или что? Сколько времени ты не знала, что твой ребенок от меня? Когда проявился мой цвет глаз? В год? В два? Не вчера же!
Судя по выражению его лица — я должна немедленно упасть на колени и разрыдаться горючими слезами раскаянья. Я же, даже если поскребу скребком — и горсточкой чувства вины не разживусь.
И все-таки, как добиться того, чтобы он от меня отвалил? В идеале — чтобы я смогла спокойно работать на новой работе. Я не претендую на самоосознаночку "дай мне кормить нашу с тобой дочь нормально". Мне наоборот нужно, чтобы Ветров не видел смысла в ребенке от меня. Пусть заводит себе статусных потомков, которых не стыдно показывать статусным приятелям.
— Ну и что твоя дочь знает о папочке? — едко уточняет Яр. — Кто я по твоей легенде? Космонавт? Летчик-испытатель?
Дебильный разговор. И я меньше всего хочу быть его участником. И уж точно не хочу отчитываться перед Ярославом Ветровым о нюансах своего общения с дочерью.
— Ветров, ты от меня ушел, — напоминаю я для особо одаренных, — и ты как-то жил восемь лет, не придавая никакого значения тому, что мы с тобой не очень-то активно предохранялись. Мы оба знаем, что ты ищешь жену из хорошей семьи, с хорошей генетикой. Ровню для тебя. Так все-таки чего-то хочешь от меня и от моей дочери?
— Ну, получается, что дочь у тебя не твоя, а наша, — холодно поправляет меня Ветров. Он не унимается. Все очень плохо!
— Нет, Ярик, она — моя, — я скупо и фальшиво улыбаюсь, — в графе «отец» у моей дочери стоит прочерк. И отчество я ей указывала не в честь тебя.
Судя по выражению лица Яра — это отдельная строчка, за что он хочет меня прикончить.