Мой брат тебя убьёт - стр. 23

10. Глава 10

Вейн

- Садись, сын, - отец показывает жестом на развёрнутое ко мне кресло в своём кабинете.

Я делаю, как он велит, и откидываюсь на спинку. Сидящий напротив мужчина выглядит неважно. Лицо отекло и приобрело какой-то нездоровый, землистый оттенок. И этот баллон с кислородом, который он теперь вынужден повсюду за собой таскать…

Так странно видеть его таким. Ведь когда-то в детстве, когда я только попал в его дом, отец казался мне воплощением нерушимого здоровья. Высокий, подтянутый для своих лет, он выглядел достаточно молодо и не сильно уступал своей жёнушке, которая была на двадцать пять лет его младше. Когда мне было двенадцать, все вокруг были уверены, что молодая жена, на которой мой папаша женился за два года до того, как ему на голову свалился я, родит семье Вандербилд законного наследника. А я… я был просто ошибкой его молодости. Грехом отца, который аукнулся ему только через двенадцать лет. Поэтому и отношение ко мне было соответствующим.

Однако Элейн так и не родила. Беременностей тоже не было, насколько я знаю. Поэтому с годами отец начал относиться ко мне иначе. Когда я выпустился из интерната, и мне стукнуло восемнадцать, отец открыл на моё имя трастовый фонд, который должен был перейти мне, когда «придёт время». Годы шли, но это грёбанное время так и не приходило. Не сказать, чтобы меня так уж сильно интересовали деньги. Да, конечно, тачка и квартира были отцовскими подарками, да и деньги, которые он давал, делали мою жизнь безбедной, но… Я с самого детства чувствовал, словно отец этими подарками откупается от меня. То, как он смотрел на меня… с того первого дня в его доме… Он смотрел на меня с сожалением. Будто не мог понять, как его, потомственного аристократа, наследника огромной модной империи, угораздило стать родителем такого, как я. Бракованного подростка, который разрушал всё, к чему прикасался.

В подростковые годы его отношение бесило меня. Я бунтовал и старался вести себя даже хуже, чем того ожидал от меня отец. Мне хотелось вынудить его хоть раз сказать мне всю правду в лицо. Хотелось, чтобы он признался, что жалеет об этой «ошибке», жалеет, что когда-то связался с распутной девицей из пригорода, и что плодом этой мимолётной связи стал я. Однако, отец ничего такого мне не говорил. Он вообще почти со мной не общался. Два месяца летних каникул, что я проводил в его доме, отца почти никогда не было рядом. Он уезжал к родственникам во Францию, и словно специально эта поездка всегда выпадала на то время, пока я был дома.

- Как видишь, - он тяжело выдыхает и ослабляет галстук на шее. – Дела мои не так хороши.

- Вижу, - киваю я.

Отец усмехается.

- Что даже не хочешь меня подбодрить? Сказать, что всё образуется?

Смотрю ему в глаза и… понимаю, что он сам прекрасно знает правду. Второй операции он, скорее всего, не перенесёт.

- Всё образуется, - спокойной говорю я. – Наладится.

- Мда… Вейн, - отец вздыхает. – Я был уверен, что врать ты умеешь лучше.

- Умею, - киваю я. – Просто не вижу в этом смысла.

- Ясно, - отец подносит к лицу маску и делает глоток обогащённого кислородом воздуха.

- Ладно, давай к делу, - говорит он после минуты молчания. – А то я последнее время быстро устаю.

- Давай, - киваю я.

- Дело, как ты мог уже догадаться, в наследстве, - спокойно говорит отец. – Я следил за тобой последние годы, Вейн. Пристально следил.