Мой безжалостный генерал - стр. 2

– Доброе утро, баб Варь, – улыбнулась я в ответ.

– Ты куда идёшь? Нам не по пути?

– В магазин, что-то к завтраку купить.

– Пойдём вместе, деточка, и я туда же направляюсь.

Бабе Варе было семьдесят лет, она маленького роста, худенькая и довольно шустрая для своих лет.

– А что, Севка тебе не помогает?

– Почему, очень помогает, – соврала я.

– Ой, детка, ты думаешь, соседи не видят? Как родителей не стало… ой, царствие им небесное, – старушка перекрестилась, – так ты одна с хозяйством управляешься. Вот бы тебе парня встретить, да такого, чтобы все твои проблемы на себя взял. А брат твой, балбес, сидит на твоей шее и только баб таскает, и каждый раз новых.

– Баб Варь, не надо так о моём брате, я вас очень уважаю, но про брата не говорите плохо. Я тут вспомнила – мне надо ещё кое-куда зайти, я пойду.

– Да ты что, Оленька, я ж не со зла, я ж… – последнюю фразу я уже не расслышала.

Не люблю, когда меня начинают жалеть – я могу расплакаться, а свои слабости стыдно показывать. Достаточно того, что сама себя жалею, и знать об этом никому не надо. Теперь придётся пройти значительный крюк до другого магазина…

Зашла домой, скинула лоферы, прошла с пакетом покупок на кухню. Посуда как стояла немытая, так и осталась. Я направилась в комнату брата.

– Сев, я же просила помыть посуду!

– О… систер, ты уже пришла?

– Перестань ёрничать, тебе, по-хорошему, уже семью надо заводить, а ты всё в «танчики» режешься.

– Ну всё, всё, выхожу уже, чего разбушевалась?

– С тобой бесполезно разговаривать, – развернулась и пошла на кухню, брат поплёлся за мной.

– Что купила?

Я молча выкладываю покупки из пакета.

– Блин, Оль, ты купила бич-пакеты?

– Это на нз,* вдруг ничего не будет, так хоть сможем запарить себе по-быстрому.

– Не хотелось бы.

– Не хотелось бы, конечно, а вот если ты пойдёшь работать, то нам и не понадобится откладывать продукты на нз, – говорила, выкладывая всё из пакета.

– Да я же тебе говорил, что в поиске, – подошёл к мойке Сева и взялся за посуду.

– Сев, мне двадцать лет, а тебе двадцать восемь. Тебе не кажется странным, что я тащу нас обоих на своих плечах? – а в ответ я услышала встречный вопрос:

– Да какая муха тебя сегодня укусила?

* нз – неприкосновенный запас.

Глава 2. Оля

– Можно тебя попросить хотя бы не таскать к нам в дом своих девиц? – сказала за завтраком я.

– А что, вчера ночью было нас слышно? – не удосужившись даже прожевать, спросил бесстыдно Сева.

– Да, было, – ответила, покраснев оттого, что мне приходится обсуждать подробности интимной жизни брата. – Я прошу тебя… ты меня этим унижаешь – я сплю, а за стенкой это… это…

– Хорошо, я понял, ты у меня стесняшка, – улыбнулся мне Сева.

Он красивый парень: высокий, худощавый и жилистый. Нравится противоположному полу, и пользуется своими внешними данными на всю катушку.

– А ты, видимо, совсем нет, раз тебя не заботит моё благосостояние.

– Оль, ну ты что, просто поругаться хочешь или у тебя месячные? – после последней фразы я вскочила, так и не доев завтрак, ушла и заперлась в своей комнате.

– Да брось, систер, мы же родные люди, что такого, – посмеивался он.

Я достала из-под кровати чемодан, положила его на постель, подстелив под ним плед. Села на кровать, скрестив ноги, и открыла его с осторожностью. В чемодане лежали фотоальбомы и некоторые вещи родителей, что я сберегла и теперь храню в нём. Иногда перебираю их, когда особенно скучаю по маме и папе. Первым взяла фотоальбом, открыла его, перевернув с осторожностью шелестящий прозрачный пергамент, что шёл следом. Первое фото было свадебное – мама с папой такие счастливые, смотрят в глаза друг другу и улыбаются, а я смотрела на них с грустью. Мне было пятнадцать, когда родители погибли, попав в ДТП. Тогда разом рухнула и вся моя жизнь, и все мои мечты. Полгода жила в детдоме, пока меня не забрала к себе единственная тётя. Она стала моим опекуном. Время, проведённое у неё дома, было мукой: постоянные упрёки, вечные рассказы о родителях, и ни одного положительного, будто она на них затаила обиду. Мне не были ясны причины такого её отношения, но я не хотела даже задавать этот вопрос. Как только исполнилось восемнадцать, мне дали под зад коленом, так как больше выплат от государства моя родственница не смогла получать. А я и рада была вернуться домой.