Мой ангел - стр. 5
В тот момент, конечно, таких мыслей у меня не было. Не было и облегчения от того, что я смогла избежать насилия над собой. Не было и осознания того, что я сделала, а ведь я убила человека. Не важно какого, пусть покойный и был крутой шишкой, а важно что человека. В тот момент я просто закатилась в истерике. Я сидела на столе, смотрела на свои разорванные колготки, порванную юбку и просто сотрясалась в рыданиях. В рыданиях без слёз. Я не думала ни о чём, я просто смотрела на медленно увеличивавшуюся тёмно-красную лужу под головой директора и рыдала.
Я не знаю, сколько я так просидела, но в какой-то момент дверь в кабинет открылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Эммы Сергеевны.
– Аркадий Семёнович, я жутко извиняюсь, но уже пять часов, если вы не возражаете, я пойду домой, – произнесла она фразу, которой заканчивала свой каждый рабочий день.
В эту секунду она увидела меня, её глаза округлились, и она перевела взгляд на пол.
– Бог мой! Надя, что случилось???!!!
На её истошный вопль быстро сбежались те сотрудники, которые ещё не успели покинуть рабочие места в пользу домашнего очага. Все ахали, кто-то плакал, кто-то, видимо, смотрел на меня, я не знаю, я смотрела только на пол, да на свои коленки в разорванных колготках.
Кто-то из самых хладнокровных вызвал милицию. Наряд приехал быстро, к таким людям они всегда приезжают быстро.
Дальше я всё помню очень смутно. Милиция быстро выдворила всех за дверь, оставив в качестве понятых Эмму Сергеевну и Александра Абрамовича Синегорова, который работал у нас коммерческим директором. Милиционеры, не суетясь, собрали все улики, задавали какие-то вопросы то мне, то понятым. Кто-то надел на меня слетевшие очки, но я даже не обратила на это внимания. Мы что-то отвечали, причём я всё также сидела на столе в разорванных колготках и юбке. М-да, красивое видимо было зрелище.
Потом все куда-то засобирались. Молодой сержант подошёл ко мне, аккуратно взял под локоть и помог спуститься на пол. Он пристегнул мою руку к своей наручниками, и мы направились в машину. Проходить пришлось мимо множества кабинетов, из которых выглядывали испуганно-любопытные лица сотрудников. Все они смотрели на меня, не знаю, что они думали в тот момент, тогда, а честно сказать и сейчас, мне было наплевать на них.
В участке меня оформили по всем правилам, допросили, хотя я не помню, о чём меня спрашивали, а потом тот самый молодой сержант отвёл меня в камеру. В камере сидела только одна женщина. Она посмотрела на меня и широко улыбнулась. В тусклом свете я сумела различить, что во рту у неё явно не тридцать два зуба, а цвета они такого, что её никогда не взяли бы рекламировать зубную пасту.
– Надо же кого мне привели! – воскликнула моя будущая соседка, – молоденькая, а тельце-то какое! Будет кому ублажить старуху.
Она радостно потёрла свои заскорузлые руки.
– Ты это, Марфа, – сказал сержант, – поаккуратней.
– А что я? Что я?
– Она только что человека убила, так что осторожней с ней, нам убийства в отделении не надо.
– Да я ничё, начальник, в натуре, я ж просто прикалываюсь.
– Смотри мне, – сержант погрозил ей пальцем и закрыл за мной дверь.
Я подошла к свободным нарам и села на них. Марфа некоторое время смотрела не меня, видимо хотела завязать разговор, но потом просто завалилась на нары и вскоре захрапела. Не знаю, может мой вид сказал ей, что ко мне лучше не приставать с расспросами, а может они испугалась предупреждения сержанта, не знаю. А я так и просидела всю ночь, не вставая и не ложась. Просто сидела. Ни о чём не думала. Состояние близкое к шоку, а может быть и шок. Не знаю.