Мой адский шеф - стр. 8
– Завтра съемки, – говорит Соколов.
– Отмените.
– Не могу.
Врач вздыхает, как человек, который это слышит каждый день.
– Тогда хотя бы ограничьте движение. И обезболивающее принимайте.
Вправление занимает секунд десять. Соколов не издает ни звука, но я вижу, как белеют костяшки его здоровой руки.
Когда мы выходим, рука забинтована, пальцы зафиксированы.
– Помоги, – говорит он, кивая на рубашку, которую не может застегнуть одной рукой.
Я подхожу. Пальцы касаются ткани, краев воротника, случайно – его кожи. Горячей. Он стоит неподвижно, смотрит на меня сверху вниз.
– Ты меня боишься? – шепчет он.
Я застываю. Поднимаю взгляд.
– Я боюсь, что ты угробишь и свое шоу, и мой диплом.
Он улыбается. Медленно, чуть криво.
– Значит, будем работать вместе. Ты присмотришь за мной. А я не дам тебя выгнать.
И я понимаю: сейчас, здесь, началось что-то, от чего уже не будет пути назад.
Глава 3. Прошлое
Подъезжаем к его дому минут через двадцать. Я сворачиваю к воротам, и у меня отваливается челюсть.
Это не просто дом. Это новостройка бизнес-класса в центре Москвы, где квартиры стоят как крыло самолета. Черные кованые ворота, охранник в будке, который узнает Соколова и сразу открывает шлагбаум. Высотка из стекла и бетона уходит вверх, а на самом верху – пентхаус с панорамными окнами.
Я смотрю наверх и думаю: «Круто было бы когда-нибудь побывать там. Увидеть, как живут люди с обложек журналов».
А потом одергиваю себя. «Да ладно, Варя. Учитывая образ жизни этого человека, тебя уволят через неделю. Максимум. И ты будешь счастлива, если просто сохранишь диплом».
– Спасибо, – Соколов тянется здоровой рукой к ручке двери.
И тут его телефон, лежащий на торпеде, вспыхивает. Сообщение.
Он берет телефон. Читает. И лицо его каменеет.
Секунда. Две.
А потом он с размаху бьет кулаком по приборной панели.
– Твою мать!
Я подскакиваю так, что чуть не ударяюсь головой о крышу.
– Эй! Это же каршеринг! – кричу я. – И твоя… здоровая рука! Ты что творишь?!
Телефон выскальзывает у него из пальцев и падает на сиденье между нами. Экран все еще горит.
И я вижу.
Сообщение от контакта «Алина».
«На тебя совершенно нельзя положиться. Сын ждал тебя два часа. ДВА ЧАСА, Артем. А ты наверняка был с очередной девушкой. Поздравляю, ты снова отец года».
У меня внутри все сжимается.
Сын. У него есть сын.
Соколов сидит, откинувшись на спинку сиденья, смотрит в потолок. Дышит тяжело, зло.
– Может… – я осторожно подбираю слова, – может, напишешь ей, что ты был в травмпункте?
Он коротко, зло смеется.
– Я же был там из-за девушки.
– Но не так! Не из-за…
– Какая разница? – Он поворачивается ко мне, и в его глазах такая ярость, что я невольно отшатываюсь. – Для нее это все равно будет одно и то же. Очередная баба, очередная разборка, очередное доказательство, что я никогда не изменюсь.
Он резко наклоняется, выхватывает телефон с сиденья. Пальцы моей руки оказываются слишком близко, и он грубо отталкивает их.
– Больше никогда не бери мои вещи! – рычит он.
Дверь распахивается. Он выходит, хлопает так, что машина содрогается. Шагает к подъезду, не оборачиваясь, держа больную руку прижатой к груди.
Я сижу в тишине, смотрю ему вслед. На охранника, который кивает ему. На стеклянные двери, которые автоматически раздвигаются. На его силуэт, исчезающий в холле.