Мой адрес – Советский Союз. Том 5. Часть 5 - стр. 83

Съезд принял решение: поручить Мандатной комиссии совместно с Центральной избирательной изучить этот вопрос и доложить депутатам.

Затем на повестку дня был вынесен вопрос о Председателе Верховного Совета СССР. Слово взял депутат Ч. Айтматов. Он предложил на этот пост кандидатуру М. С. Горбачева.

Но непредсказуемость развития событий снова дала о себе знать. Неожиданно для всех свою кандидатуру на высший государственный пост выдвинул инженер-конструктор, депутат А.М.Оболенский. Затем депутатом В.А.Бирюковым была названа фамилия Б.Н.Ельцина.

Оболенский

Началось обсуждение. Временами оно принимало настолько бурный характер, что пришлось время выступлений в прениях свести до минимума. И все равно у трибуны не сокращалась очередь. Одни решительно поддерживали кандидатуру М. С. Горбачева. Другие, соглашаясь с ними, тем не менее, задавали острые вопросы. Особенно по поводу совмещения постов Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Верховного Совета СССР. И в этом, чем дальше, тем меньше было удивительного. Как сказал ленинградский депутат А. А. Щелканов, сейчас наступило время обидных вопросов, но не время обижаться на них. И надо сказать, что кандидат не обижался. Взяв слово, М. С. Горбачев ответил на многие вопросы, в том числе и личного характера. При этом он сказал: то, что происходит в этом зале сейчас, необычно для всех нас. И это означает, что перестройка идет вперед…

Горбачев

Большинством голосов кандидатура А. М. Оболенского не была включена в список для тайного голосования. Депутат Б. Н. Ельцин взял самоотвод.

Поздно вечером были объявлены результаты тайного голосования: Председателем Верховного Совета Съезд избрал М. С. Горбачева.

Депутаты от Оренбургской области

Мое депутатское удостоверение

***

Можно было восхищаться смелостью и активностью депутатов, плюрализму мнений, но столь большая поляризация позиций не могла не вызвать и чувство серьезной тревоги. Разобщенность, проявлявшаяся в те дни и в зале заседаний Съезда, – это наша тяжкая плата за полное отсутствие у того поколения советских людей опыта участия в полнокровной политической жизни.

Будь у нас позади пять, десять таких съездов, не говоря уже о столетиях жизни общества в условиях демократии, тогда мы бы располагали иными, более близкими к единым и обязательно передовыми стандартами. Я имею в виду и депутатов, и общество в целом. А пока что консолидация сил на прогрессивной платформе остается животрепещущей, очень труднодостижимой, как показывал ход работы Съезда, но чрезвычайно необходимой задачей.

Будь у нас хоть малейшее наследие парламентаризма, мы не стали бы тратить тогда столько усилий и времени на решение чисто процедурных, технических, а то и вовсе хозяйственных вопросов, вроде установки дополнительных кресел. Но выбора не было. Мы должны, вынуждены были мучительно, ступенька за ступенькой, одолевать и в конце концов одолеть этот единственно возможный путь.

Разноголосица, сложившаяся в обществе, проявилась уже в первые минуты работы второго дня Съезда и дебатов, возникших после запроса депутата Заславской о неразрешенном митинге в Москве и действиях сил по обеспечению порядка. Меня глубоко потрясла реакция части, причем очень шумной, если не сказать агрессивной части, зала на сам запрос. Эти настроения выразил представитель делегации от Узбекистана, обвинивший в демагогии тех, кто требовал обсуждения и принятия решений по данному запросу. Трагедия в Тбилиси, не только унесшая ни в чем не повинные жизни, но и создавшая чрезвычайное напряжение, как в республике, так и по стране в целом, казалось, должна была заставить всех содрогнуться и понять: нельзя так «разговаривать» с народом, опасно играть с огнем. Но, как видно было, и по сей день, причем где? – в парламенте страны были желающие, как выразился один депутат, оградить себя китайской стеной от народа, поборники «порядка», которые пытались заглушить аплодисментами тех, кто предостерегал об опасности.