Мотыльки летят в огонь - стр. 2
– Я тоже здесь не случайный человек, если хотите знать. Я в музее уже пять лет работаю. Я закончила исторический факультет.
Савва притронулся подушечкой пальца к краске.
– Что вы делаете? Это нельзя трогать.
Он поднес палец к глазам, ясно обозначились заполненные охрой бороздки. Помедлил, задумчиво растирая след краски между пальцами.
– Краска очень странная… Вроде как похоже на глину… и в то же время – не похоже…
Савва поднес пальцы к глазам, покачал головой, думая о чем-то своем. Птицина с интересом глядела на него, склонив голову набок. Он отряхнул ладони.
– Покажите-ка мне вашу керамику.
В углу стоял ящик с чашками – их уже упаковали. На вид они были безупречны – не какие-нибудь черепки, а настоящие целые пиалы. Савва достал одну, повертел в руках, положил обратно.
– Вас это озадачивает? Их сохранность, я имею в виду.
Ну еще бы! Весьма озадачивает. Но не в той степени, в которой – ее. Савва нагнулся к рюкзаку, достал бутылку с водой, отхлебнул и вдруг плеснул на стену. Тут же по нарисованной поверхности потекли ручейки воды. Птицина в ужасе вскрикнула, взмахнув руками, как будто хотела защитить историческое наследие своим телом.
– Что… что вы делаете?.. – забормотала она, чуть заикаясь от возмущения.
– Это все не настоящее. Имитация, – спокойно пояснил он.
– С чего вы это взяли? – Птицина буквально взвилась.
– Краска – свежая. Я пока не знаю ее природы, но она не древняя, это точно. Теперь о самом рисунке. Он очень красив сам по себе. Но когда я рассматривал фотографии, никак не мог понять, что меня в них смущает. Вот посмотрите, эти люди – копии с пещеры Тассилин-Адджер, олени – из пещеры Ласко, а лошади – словно с рисунков жилища Бхимбетка. Алжир, Индия и Франция – три в одном. Наверняка еще чего-то не заметил. Фигуры искусно переплетены и сгруппированы. Очень хорошая подделка.
– Не может быть! – Птицина не хотела в это верить. Только не это!
Она молчала, пораженная в самое сердце.
– И керамику вашу можете выкинуть, – он слегка подцепил ящик носком дорогого ботинка. Чашки уныло задребезжали, ударившись друг о друга.
– Но зачем? – растерянно проговорила она. – Зачем?
– Забавы ради. Поиграли и забыли.
– Я не понимаю…
Савва снова отхлебнул из бутылки. Вот и все, еще одной прекрасной загадкой стало меньше. На душе отчего-то стало грустно. Чем бы мешала эта пещера для местных, ходили бы, мечтали, размышляли о вечном… Парни бы девчонок водили на свидания, привозили за десятки километров на мотоциклах, и пожимали бы потными руками их ладошки, пока девчонки с замиранием сердца и раскрытыми ртами рассматривали «древнюю живопись». Как когда-то в юности он возил мать Герасима…
Герасим, его сын, сейчас ждал снаружи. Пришлось взять его с собой в поездку – тот как раз гостил у отца. После развода они могли видеться с сыном только летом. Каждый год Надя оставляла мальчишку пожить у отца на время своего отпуска, сама же пыталась устроить свою личную жизнь. Савва давно уже не ревновал. Все прошло слишком быстро. Чувства испарились. Да и были ли они? Такая же подделка, что и сейчас перед ним. Роль отца он исполнял пусть без энтузиазма, но исправно. А Герасим рос своевольным и нагловатым, впрочем, как все подростки.
В тишине, со стороны заваленного входа, прокатился камень, отлетел на середину пещеры.