Мотылек над жемчужным пламенем - стр. 4

– Тарасова хочет, Мария Анатольевна. Не нужно по журналу.

– Тарасова?

С мучением вывожу две первые строчки, но снова спотыкаюсь. Держу карандаш над заглавной буквой, практически вдавливаю его в бумагу.

– Тарасова!

Ломаю стержень.

– Что? – поднимаю голову и удивленно моргаю. Глаза режет яркий свет, будто я выбралась из подземелья. На меня обрушаются взгляды всего класса. Он тоже смотрит. Смотрит так, что я невольно чувствую себя виноватой. Но за что?

– Тарасова, ты произвела разбор предложения? – с вымогающей интонацией спрашивает Мария Анатольевна. – Ну? – учитель буквально берет меня за глотку.

Откашлявшись, я начинаю хвататься за тетради и листать учебник; точилка и ластик падают на пол; ладони становятся влажными; меня лихорадит. Он видит это. – У тебя все в порядке, Варя? – недоумевает учитель.

– Да… все хорошо.

Мне помогает Светка Верещагина, что сидит впереди, она хватает мой блокнот и язвительно читает:

– Ты как мираж в снегах зыбучих, как пламя ледяной свечи… Что за дерьмо?

Класс заливается гоготом, а я заливаюсь краской. Учитель округляет глаза, а он их отводит. Сгорая от стыда, я вырываю блокнот из рук мерзавки и возвращаюсь на место. А в действительности мне хочется вернуться во вчера, заболеть ангиной или отравиться и пропустить неделю школы.

– Может быть новенький хочет ответить? – интересуется Мария, в попытке избавить меня от излишнего внимания.

Часть одноклассников оборачивается к Звягину.

– Разве по мне видно, что я этого хочу? – практически рычит он.

– Мне трудно догадаться, чего вы хотите, молодой человек, – фыркает учитель.

– А ты хочешь? – бросает он и еле заметно улыбается. – Хочешь, чтобы я тебе ответил? – звучит двусмысленно и крайне дерзко.

– Прости? – краснеет учитель.

– Я прощаю тебя, если ты этого хочешь.

– Ууу, – хором запел класс.

Я не верю собственным ушам, но благодарю судьбу, что так молниеносно мой позор перестает быть сенсацией. Грубость Звягина слишком откровенная и ничем не обоснованная, отчего я смею предположить, что это некая подмога.

– Я хочу, чтобы ты не забывался! – взрывается Мария. Она безостановочно прочищает горло и держится за пуговку воротника. Нервничает. Последний раз так неуважительно с ней общался только бывший муж.

– Как скажешь, милая, – Звягин касается пальцами бледных губ и шлет воздушный поцелуй. – Тебя я точно не забуду, – подмигивает.

Парни открывают рты от удивления. Девчонки смущенно хихикают. Я же проглатываю ревностный ком и пытаюсь избавиться от горького послевкусия. Почему мне не все равно?

Откуда этот эгоизм?

– Понимаю, – криво улыбается Мария, смотря на парня с высока. – Ты – новенький, тебе нужно выпендриться перед классом. Показать себя красивого, верно? – она говорит так, будто пьяна. – Только на меня это не действует. К следующему уроку я спрошу с тебя по полной, и даже не надейся на снисхождения, медалист ты хренов.

Ученики не устают охать. Мария кривится, а Витя улыбается. Очевидно, ее ответ его удовлетворил. Но зачем он это делает? Зачем играет на чувствах?

Звенит звонок, и новичок первый подрывается с места, но учитель просит его задержаться. Я торопливо скидываю вещи в рюкзак, сквозь толпу пробираюсь к выходу, но торможу у порога и прислушиваюсь.

– Поверь, Витя, так будет лучше.

– Мне это не нужно.