Москва кричит - стр. 2

И вот на веранде стоят плетеные кресла с подушками, в руках бутылки сухого яблочного сидра, в ушах все еще гудят отголоски музыки и разговоров, а в сердцах царит покой и удовлетворение.

– Слушай, я недавно вспомнила нашу игру, – сказала Августина. Она свернулась в кресле, как кошка, подвернув под себя ноги, и уже долго не отводила взгляд от огня в газовом обогревателе.

– Мы тогда обошли чуть ли не всю Москву. Видели столько людей, стольким помогли ожить, – мечтательно ответил Август, на лице которого расплылась улыбка.

– Особенно весело было на Площади трех вокзалов – каких только людей там не встретишь. Почему мы вообще перестали в нее играть?

– Наверное, просто не оставалось сил, мы же почти не спали, пытаясь одновременно защитить диплом и не сойти с ума от ремонта в баре.

– Ты бы хотел вернуться к той жизни? – спросила Августина, наконец взглянув на друга глазами уже давно просто светло-зелеными, совсем не сияющими.

Август задумался. Конечно, тогда они были окрыленными. Впервые открыли в себе удивительную способность по-настоящему влиять на людей: он – музыкой, она – эмпатией. И не могли остановиться. Оказалось, что делать людей чуточку более счастливыми и живыми – это так просто. А потом встал выбор между чужим счастьем и собственной мечтой. Их просто не хватало на все сразу. Они пытались какое-то время заниматься всеми документами, а перед сном выходить на улицы, чтобы ловить прохожих, нуждающихся в помощи, но очень скоро Август слег с истощением, а Августина не смогла этого выдержать. Тогда они решили, что идут к своей мечте, чтобы служить людям, и сейчас необходимо сосредоточиться на открытии бара – улицы могут подождать. Дальше началась пандемия, а с каждым следующим годом становилось только хуже, и все мечты рухнули. Было трудно, больно и страшно принять решение остаться, молчать и продолжать работать, чтобы поддерживать тех, кто также решил остаться, хотя так хотелось, чтобы кто-то помог и им самим.

– К той жизни невозможно вернуться, хотим мы того или нет, – тихо проговорил Август, – мир слишком изменился.

– И мы слишком изменились, – также тихо ответила Августина, – но ведь можно продолжать пробовать?

– Нужно. Всегда.

Они протянули друг к другу руки, чтобы привычно сцепить мизинцы, и еще долго сидели так молча, пока выпитый сидр не начал клонить обоих в сон.

День за днём мы являемся свидетелями преступлений друг друга. Ты сегодня никого не убил? Но скольких ты оставил умирать?

«Искупление», Иэн Макьюэн

Патриаршие пруды, наверное, одно из самых загадочных мест Москвы. Раньше они назывались Козьи болота, но это никак не связано с козами. Когда-то здесь находилось место проведения жестоких языческих обрядов. Много лет люди говорили, что темные силы устраивают здесь свои козни – отсюда и название, а души убитых и сегодня не дают покоя живым. Наблюдательные горожане не раз обращали внимание, что бродячие кошки и собаки не любят подходить к этому месту, а птицы не остаются здесь ночевать. Почему-то именно Патриаршие выбрала местом своей деятельности банда гипнотизеров, которые лишали людей рассудка в предвоенное время. Сюда же Михаил Булгаков отправил своих потусторонних героев романа «Мастер и Маргарита», видимо, будучи наслышан о мистике этого района. Старожилы до сих пор предупреждают, что ни в коем случае не следует заговаривать с незнакомцами у пруда. Что из этого правда, а что вымысел, каждый решает сам, но едва ли есть другое место в Москве, которому приписывают столько мистических странностей.