Московский Джокер - стр. 26
Воронов не успел принять никакого решения, а металлический прут, со свистом рассекая воздух, уже заплясал в руке приближающегося к нему человека.
Психологическая атака? Отступить, то есть, попросту говоря, сбежать, он всегда успеет. Путь за спиной открыт. Значит, тот именно этого и хочет. Отпугнуть. Кыш, нечисть вынюхивающая. Вали, откуда пришел.
– Ты чего? Стой, дурной, – бормотал Олег, как бы разогреваясь внутренне, уже пятясь, уже отскакивая на полшажочка.
Но Гриша работал молча, как дровосек или косарь очищая взмахами металла пространство вокруг себя. Свистящая, пляшущая палка как бы сбивала молоко воздуха в густую сметану абсурда и страха и несколько раз со скрежетом задела кирпич боковой стены и асфальт, который еще разделял двух гладиаторов.
«Ничего не говори. Не отвлекайся, – приказал себе Олег. – Этот перешарашит не задумываясь. Вот так он, наверное, кинулся и на Петухова с женой. Ничего не объясняя. Ну что ж, есть и такой стиль. Надо снова выскочить из загона в переулок. Там другие правила игры, и придется махать прутом с разбором, чтобы не задеть прохожих».
Олег уже выбирал момент, чтобы повернуться на сто восемьдесят и сразу разорвать дистанцию хотя бы на пять-десять метров, чтобы его не настигли одним прыжком. Ведь у «малыша» наверняка есть и нож.
Но в это время взбесившийся лесоруб остановился и засмотрелся на что-то поверх головы Олега. Довольная ухмылка раздвинула его губы под висячими усами. Он коротко свистнул, так, в полсилы, явно не для привлечения внимания, а только как бы подтверждая уже установленный с кем-то визуальный контакт.
Олег скосил глаза и успел заметить, как из раскрытого окна на втором этаже, чуть сзади него, метнулась вниз громадная тень. Раздался звук приземлившегося тела, не так, чтобы очень жесткий, – наверное, спрыгнувший был одет в кроссовки. Олег моментально прижался спиной к стене дома, чтобы держать в поле зрения и того, и другого. В глазах у него не двоилось, но перед ним теперь их стало двое. Почти одинаковых. Тот же рост, сложение, та же красная рубаха, расстегнутая до пупа. Только у первого на ногах были черные запыленные туфли и в руке прут, а у второго действительно кроссовки, и обе руки он вытянул вперед и вверх, растопырив пальцы, как бы нащупывая горло, нос, глазные яблоки Олега, прижавшегося к нагретой за день кирпичной стене.
– Давай, братка, придержи фраерочка, – приговаривал Гриша, снова как бы на пробу взмахнув пару раз прутом.
Братка находился от Олега чуть дальше и пока оставался на месте, изгибаясь и раскачиваясь, как кобра. Но он загораживал спасительный путь к выходу из тупика. Теперь уже речь не шла о том, чтобы отпугнуть. Братаны, эти «веселые ребята», как называют иногда в народе кровавых работничков, вышли на расправу.
Кинуться на второго и опрокинуть? Нет, даже если такого и сшибешь, что само по себе сомнительно, все равно случится заминка. А сзади Гриша настигнет в секунду.
Прямо над Олегом висела пожарная лестница, но последняя перекладина отстояла от земли метрах в двух с половиной. Олег оттолкнулся от асфальта и повис на ней, раскачиваясь, как еще не вспоротая сосиска. Он уже, подтягиваясь, выбросил вверх правую руку и ухватился за вторую перекладину, но тут же ощутил острую боль в голени левой ноги. Это Гриша, в красивом посыле, с оттягом, достал его, наконец, своим металлом. Брючина была рассечена, и на асфальт капала кровь. Олег ухватился второй рукой за вторую перекладину. Второй удар, скорее всего, решит дело. Олег висел лицом к стене, и прямо перед собой увидел мрачное, непроницаемое от грязи окно. Что за ним? Не все ли равно? Он сделал мах назад и на возвратном движении ударил в окно обеими ногами. Стекло посыпалось вниз. Братаны, защищаясь от него, вскинули руки над головой. И это позволило Олегу выиграть время для второго маха назад-вперед. В высшей точке амплитуды он разжал руки и полетел ногами вперед в темный провал. Рухнул на пол среди каких-то досок. Комната оказалась нежилой. То ли это было служебное помещение, то ли здесь продолжался безнадежно затянувшийся ремонт. Олег кинулся к двери и, не задумываясь, дал по ней плечом. Смешной крючок соскочил с петель, и дверь распахнулась. Олег побежал по изломам запущенного коридора и после третьего поворота наткнулся на окно с уже выбитыми стеклами. Окно выходило на набережную. Он выпрыгнул из него и оглянулся по сторонам. Да что же это такое? Из подворотен справа и слева снова появились двое в красных рубахах. Похоже, они вовсе не считали, что птичка выпорхнула из клетки. Прохожих было совсем немного, и они скользили мимо с какими-то незаинтересованными, отрешенными от мелких дрязг лицами. Ждать, чтобы, как в старом добром телесериале, в последний момент из-за угла появится наряд милиции, было бы просто наивным. Олег, лавируя между машинами, перебежал к набережной и, подволакивая разбитую ногу, быстро зашагал к мосту. Взбежал по каменной лестнице вверх и по узкой полоске, оставленной для пешеходов, пошел через мост по направлению к площади Киевского вокзала. Загонщики чуть поотстали, они были от него метрах в сорока сзади, но шли уверенно, не спуская глаз с него, как бы не сомневаясь в своем праве на продолжение охоты.