Московский апокалипсис - стр. 12

Пётр растерялся. Ему требовалось в противоположную сторону, но идти на Остоженку было положительно невозможно. Людская река подхватит и унесёт с собой, как песчинку. Тротуар весь захвачен беженцами, перебраться на другую сторону Садовой немыслимо. Обойти через Пресню? Но там сплошные заборы, которые уведут к выпасным лугам – до вечера проплутаешь.

Внезапно он увидел солдат. Шесть или семь человек в зелёных мундирах с красными воротниками стояли у ограды и разглядывали толпу. Некоторые из них были ранены: у кого перевязана рука, у кого голова. Пётр хотел посочувствовать инвалидам, но не успел. Вдруг они вырвали из потока мужчину в добротном кафтане и принялись выворачивать его карманы! Жертва закричала, но никто из беженцев не замедлил шага. Люди вжали головы в плечи и отвернулись. Каждый старался быстрее проскочить мимо.

– Православные, помогите! – закричал в отчаянии обладатель кафтана, и тут случилось то, что бросило Петра в холодный пот. Долговязый мушкетёр[10] без разговоров ударил мужчину прикладом по голове. Раздался хруст и человек, как подкошенный, рухнул на тротуар. Из пробитого черепа показалась чёрная кровь… Солдаты молча оттащили убитого к забору, обыскали с ног до головы. Сняли сапоги, верхнее платье, после чего бросили тело и принялись высматривать новую добычу. Один, рыжий, расхристанный, подошёл к Ахлестышеву и взял его за грудки.

– Золото какое есть?

От убийцы крепко пахло водкой, глаза смотрели зло и властно.

– Откуда? – пробормотал Пётр, весь сжавшись от ужаса. – Видишь – арестант я. Откуда у арестанта золото?

Рыжий ещё некоторое время внимательно разглядывал Ахлестышева, потом сказал с угрозой:

– Какой ты на хрен арестант? Барина сразу видать! Ребята, дуй сюда! Тут барин колодником оделся. А пошто? Не полицейский ли сыщик, я думаю?

– А ты приколи ево, – посоветовал долговязый, только что убивший человека прикладом. – Свидетелев нам не надоть.

– А и то, – согласился рыжий и начал уже прилаживаться, как половчее ткнуть подозрительного барина штыком. Пётр стоял, ни жив, ни мёртв. Убежать не даст толпа; молить о пощаде бесполезно. Инвалиды грабили и убивали не сгоряча, а хладнокровно, со знанием дела. Такие самовидцев ни за что не оставят… Неужели его сейчас зарежут, как поросёнка? Потому лишь, что некстати наблюдал расправу?

Вдруг кто-то сзади крепко прихватил Ахлестышева под руку и сказал знакомым басом:

– Отпусти-ка молодца со мной. Он взаправду арестант, и вам не опасный.

Саша-Батырь! Как вовремя!

Гигант отодвинул приятеля за спину и встал перед рыжим.

– Ну?

– А я сумлеваюсь! – злобно ответил тот. – Сыщика сразу видать! И не нукай – не…

Договорить он не успел. Налётчик шевельнул плечом, и рыжий полетел в толпу мародёров. Раздались крики, несколько солдат повалилось. Саша приставил артиллерийский палаш к шее долговязого и спросил с интересом:

– Кто тут мне ещё нукать не велит?

Убийца медленно-медленно попятился назад, осторожно отвёл клинок от горла и пробормотал:

– Нукай сколь хошь, мы не против. И парня забирай, мы и тута не против…

Батырь согласно кивнул, развернулся и пошёл против потока. Позади него образовалась дорожка шириной в полтора аршина, в которую Пётр тут же пристроился. Так они пробились до ближайшего переулка и свернули в него.