Московиты. Книга первая - стр. 27
Кроме того, Юрий был связан с нижегородцами и родственными узами – его мать, княгиня Евдокия Дмитриевна, была дочерью нижегородского князя Дмитрия Константиновича. В нижегородских землях до сих пор обретался многочисленный клан «дмитриевичей» – двоюродные братья и племянники Юрия. Эти безземельные княжата, как несложно догадаться, не питали к отнявшей их княжество Москве теплых чувств, и заручиться их поддержкой, посулив уделы, Юрию наверняка было несложно.
Константин с московским войском последовал за Юрием на Волгу, однако Юрий, не вступая в столкновения, довольно успешно бегал от брата, а затем, перебравшись за реку Суру, встал там лагерем. Константин с московским войском вышел на другой берег, и несколько дней братья стояли друг против друга, разделенные только полоской воды. Можно лишь предполагать, о чем думали оба – и нынешний бунтовщик, и бунтовщик вчерашний, вынужденный теперь доказывать свою лояльность в братоубийственной, в самом прямом смысле, сваре.
Обе стороны замерли, понимая, что переправа через реку сделает раскол в московской семье необратимым. Пролить первую кровь означало перейти некий рубеж, за которым возврата к многовековому московскому братству уже не будет. Возможно, будь на месте Константина кто-нибудь другой, история нашего государства была бы иной. Но младший брат, сам лишь недавно вернувшийся из изгнания, слишком хорошо понимал старшего. Ровно как и наоборот. Да, Юрий не мог не сердиться на младшего брата за его присягу племяннику, которую он наверняка счел предательством. И Константин прекрасно понимал, что, поклявшись в верности малолетнему Василию, путь-дорожку назад он себе отрезал, а его карьера при новом дворе будет ой как зависеть от результатов этого похода. Но для того, чтобы бросится друг на друга, этого все-таки мало. Не было еще в братьях настоящей злости для драки, той, что застит красным глаза и отключает разум. Поэтому два войска стояли и ждали – кто на что решится.
Первым не выдержал младший. Однажды утром Константин развернул полки и ушел обратно в Москву. Там он оправдывался, что де река разлилась и переправиться было никак невозможно, но и тогда все всё прекрасно поняли – «Константин радел не племяннику, а брату, и потому не хотел, как должно, преследовать Юрия[2]». Юрий же с дружиной вернулся в Галич и вновь отправил гонца в Москву, и вновь с предложением о перемирии – но теперь уже на год.
Москвичей, естественно, попытки Юрия затянуть «вялотекущее противостояние» никак не устраивали. Не добившись успеха военными методами, москвичи решили использовать дипломатию. Однако сразу возник вопрос – кому ехать? Братьев отправлять к галицкому затворнику было бессмысленно, да и рискованно, о самом князе и речи не шло. Подались к традиционным посредникам – церкви, благо главный пастырь всех православных русских, митрополит Фотий жил здесь же, в Москве.
Фотий, как вы помните, в событиях активно участвовал с самого начала (именно он после смерти Василия I прислал к Юрию боярина с наказом явиться в Москву), поэтому чиниться не стал и поехал в Галич – русская православная церковь, собственно, никогда мирских дел не чуралась и контакта с правителями не порывала. Юрий, естественно, о визите был осведомлен заранее, поэтому, гордый недавно одержанной полупобедой, решил подготовиться к визиту и произвести на владыку впечатление.