Москаль - стр. 7
Дир Сергеевич удовлетворенно отвалился на спинку сиденья. «Тоскующий пьет до дна!» И уже через несколько секунд из него полилась новая речь, опять антиукраинская, можно было подумать, что аргументы для нее он почерпнул из контрабандного коньяка. Мысли были все не новые, Украина страна-предательница, а украинцы народ-предатель.
– Заметь себе, заметь, они всегда были таковы, они шарахались туда-сюда между двумя господами. С одной стороны Москва, с другой какой-нибудь очередной Запад. Еще Даниил Галицкий тот же, он ведь был католик, фактически король европейского типа, родственник Бэлы, но, однако же, и на киевском столе посидел, в русских великих князьях. Но сам сбежал от брезгливости – не мое!
Елагин недоверчиво покосился вы сторону говоруна.
– Какой еще Бэлы?
Дир Сергеевич противно хихикнул.
– Нет-нет-нет, это не то, что ты подумал, не Лермонтов, это король, король венгерский.
Начальник службы безопасности не стал говорить ему, что он думал не про Лермонтова, а про знаменитую бандершу из Измайлова, хозяйку пяти-шести нелегальных борделей Железную Бэлу. Такой был момент, что не до классики.
– И потом все было то же и так же. Вот у нас почитают Богдана и ненавидят Мазепу, а почему, собственно? Оба по натуре предатели. Мазепа стакнулся с Карлом шведским двенадцатым, тайная переписка, то-се, так наш Переяславский любимчик, сразу после знаменитой Рады, списался с таким же Карлом, только номер другой. И все на ту же тему – как бы Москву обмануть, на другую службу перебежать. Казачье же и воевало с Польской Короной только за то, чтобы их взяли в реестр, то есть на службу, понимаешь. Воевали с поляками, за то, чтобы стать поляками. Бред! Просто тайное стало явным чуть-чуть не в то время, и Богдан – красавец, а Мазепа – подлец, оба за одно и то же. А до шеведов были поляки, а после шведов фюрер. Украины самой по себе никогда не было, и быть, главное, не может, хохол всегда чей-то холоп! И главное, не видит в этом ни горя, ни греха, лишь бы сытнее, да безопаснее было.
Повернувшись к окну, Елагин обнаружил, что оно совершенно запотело – вступил в работу новый коньяк. Майор, тихо матерясь, вытащил из кармана платок и брезгливо стал удалять со стекла влажный налет, как бы вымарывая отложившиеся на них мысли «наследника».
– Слушай, Елагин, а тебе не кажется, что для пьющих водителей надо выпускать машины с дворниками внутри, а? – Дир Сергеевич засмеялся своей шутке.
Джип снова закачало на внезапных асфальтовых волнах. Голова говоруна перекатилась вправо, потом влево, что-то в ней переключилось, и снова началось про «неньку».
– Вообще очень странно, ну вот прибалты, они маленькие, специально даже слово придумали – страны Балтии, потому что по отдельности их не видно, только если пучком. Стыдно опускаться до их геополитического уровня, а Украина опустилась. У них один способ стать собой – это враждовать с нами. Если они с нами дружат, они с нами сливаются, исчезают. А исчезать они не хотят, хотя и так есть химера. А знаешь, какой главный признак таких, мелких стран?
Рыбак вдруг повернулся на своем месте, что-то сигнализируя. А, просит опустить стекло. Елагин нажал кнопку. Прозрачная стенка стала опускать вниз.
– Главное, это отношение к свободе. Для стран мелких, цыплячьих, свобода – это всего лишь право выбирать себе хозяина.