Моше и его тень. Пьесы для чтения - стр. 26
Анна: Он умер.
Бог: Разумеется… Но все же не настолько, чтобы не понимать того, что я говорю… (Кричит неожиданно и громко). А я говорю, что он сам есть эта самая Слава, которую почти не отличить от его собственной жизни!.. Слышишь меня, Этингоф?.. Ты сам есть слава Божья… И ты, и весь этот ужас, вместе с этим дымом, и этой сажей, и этим отчаяньем, от которых никуда не деться, пока не пройдешь до конца весь путь… Неужели, это так трудно понять, сынок, что ты проходишь через это, как проходят через свою собственную жизнь? Словно Моше, который шел когда-то через Чермное море, веря, что ни одна капля не замочит его ног?.. Ах, Этингоф, Этингоф!.. Неужели ты и правда думаешь, что Бог может упустить из своих расчетов хотя бы одну душу, бредущую от рождения к смерти?.. Хотя бы одну душу беременную смертью, которую ты несешь в себе, как твой дар Богу, как твой беспроигрышный билетик, как твою Славу Божью, которую Небеса со смирением делят с тобой, надеясь, что когда-нибудь придет день, когда ты, наконец, прозреешь?.. (Смолкнув, молча стоит возле лежащего).
Короткая пауза.
(Анне). Надеюсь, хоть ты меня слышишь, женщина.
Анна: Он умер.
Бог: Я заметил.
Анна: И что теперь?
Бог: Что теперь?.. Забавно, что ты спрашиваешь об этом у меня.
Анна: Разве ты уже не Бог?
Бог: Вот только не надо, пожалуйста, делать из меня козла отпущения… (Сердито) В конце концов, ты все прекрасно знаешь сама… История сыграна. Занавес сейчас опустится. И вряд ли, кто-нибудь вспомнит завтра какого-то Этингофа с его пластмассовой куколкой, у которой в голове можно найти все что угодно, кроме того, что там должно быть. (Идет к двери в кладовку). Можешь забирать его. Мне он больше не нужен…
Анна: Постой…
Бог: Прощай. (Хлопнув дверью, исчезает в кладовке).
Пауза. Анна молча сидит рядом с Этингофом, держа в своей руке его руку.
Этингоф (хрипло): Анна…
Анна: Я здесь.
Этингоф: Я, кажется, потерял сознание…
Анна: Это от духоты. От духоты. Здесь душно.
Этингоф: Мне показалось вдруг, что мне опять пять лет и опять идет снег, а я грею тебя в своем кармане, и фонари вокруг горят вполнакала, готовые вот-вот погаснуть… А потом я услышал, как заиграла музыка… (Приподнимается). Ты слышишь? Слышишь?.. Мне кажется, она где-то совсем рядом.
Анна: Лежи, лежи…
Этингоф: Нет, нет, пора вставать… (Поднимаясь с дивана). Мне кажется, что-то произошло. Что-то странное, нелепое, невозможное. Похожее на Эйфелеву башню или пирамиду Хеопса… Где Он?
Анна: Не знаю.
Этингоф (идет к кладовке): Наверное, это глупо, но я почему-то чувствую, что его здесь уже нет. (Быстро открывает дверь и заглядывает в кладовку). Пусто.
Анна: Какое счастье!
Этингоф: Не говори так… В конце концов, это Он все придумал. И тебя, и меня, и всю эту историю, в которой мы встретились…
Анна: Пускай, пускай. Какая теперь разница?.. Ведь все уже позади, правда?
Этингоф (лихорадочно): Все к лучшему, к лучшему!.. В конце концов, разве может быть по-другому, если все, что должно было произойти – произошло, а то, что должно было случиться – случилось?.. Если все дела сделаны, все слова сказаны, а все новости превратились в банальности, от которых тошнит?.. Неужели после этого мы останемся здесь хотя бы еще на полчаса?.. Никогда, никогда!