Морские титаны - стр. 18

Береговые братья все еще находились там.

– Ну что? – спросил Тихий Ветерок, как только он показался. – Как, по-твоему, я сыграл свою роль?

– Великолепно! Я был просто поражен, – ответил Лоран, смеясь, – ты не мог отвечать лучше!

– А все по моей милости! – с громким хохотом воскликнул Мигель Баск.

– Как так?

– Видишь ли, разговор ваш что-то слишком уж затянулся, и я решил подслушать.

– Вот блестящая мысль! Признаться, я не знал, как выйти из затруднения, в которое сам себя поставил, я так и дрожал при мысли, что Тихий Ветерок ответит невпопад.

– А я, не будь глуп, предупредил его.

– А что, разве дело и в самом деле состоится? – спросил Тихий Ветерок.

– Великолепное дело, золотое, в четыреста тысяч пиастров с лишним!

– О, какой он достойный человек! – воскликнул Тихий Ветерок с восхищением.

– Да, – крякнул Мигель, – он не прогадает, связавшись с нами, надо сознаться. Все равно, клянусь честью, это дело мастерское, только бы довести его до конца!

– Я сам как на шпильках, – признался Лоран, – давно бы нам следовало иметь известия.

– Успокойся, – возразил Тихий Ветерок, – времени прошло еще немного, тем более что дел у них по горло.

– Положим, но я все-таки очень встревожен.

– Разве ты никого не посылал за известиями?

– Четыре дня назад отправил Хосе в Чагрес.

– Так будьте спокойны, граф, – сказал Мигель Баск. – Если Хосе жив, он скоро вернется, это человек верный и неустрашимый.

В эту самую минуту дверь отворилась и на пороге показался Хосе.

– Благодарю вас, Мигель, – произнес он.

– Ах, мой честный Хосе! – вскричал Лоран. – Наконец-то ты вернулся! Добро пожаловать.

Он подвинул к индейцу стул, на который тот скорее упал, чем сел, так был изнурен.

– Позвольте две минуты, чтобы перевести дух, – сказал он с грустной улыбкой, – и я дам отчет в возложенном на меня поручении.

Все окружили индейца. Береговые братья полюбили его, столько в нем было врожденного величия и простоты, да и со времени их прибытия в Панаму он оказал им неоценимые услуги.

Полубессознательное состояние от истощения сил, в которое был повергнут проводник, очень встревожило Лорана.

Не раз он мог оценить всю энергию и самоотверженность великодушной натуры вождя. На его глазах индеец совершал подвиги, требующие такой силы и неустрашимости, что Лоран в глубине души не мог допустить, будто одна лишь усталость могла настолько подкосить его силы; вероятно, страшное, раздирающее сердце горе было причиной такого отчаянного состояния духа этого человека.

Облик Хосе не утратил своего обаяния, глаза его были так же ясны и блестящи, лоб гладок, но было видно, сколько он вынес жестоких мук, сколько раз задыхался в борьбе с отчаянием; ошибиться в признаках Лоран не мог. Движением руки он удалил флибустьеров. Те немедленно вышли.

В столовой остались только неразлучные с Лораном Тихий Ветерок, Мигель Баск и Бартелеми, от них он тайн не имел.

Вследствие отдыха или укрепляющих средств, которые ему были даны, краснокожий начал понемногу приходить в себя: он поднял голову, взгляд его перестал быть холодно неподвижным и в нем появился проблеск сознания.

Хосе точно приходил в себя после глубокого сна или длительного обморока, если можно так назвать то состояние, когда мозг человека полностью отключается, в то время как тело его продолжает механически действовать.