Морские нищие - стр. 46
Генрих положил руку на его плечо:
– Оставь, Карлос! Нелепо горевать из-за пустой неудачи с рапирой.
– Ты прав. Но почему ко мне так несправедлива судьба? Я карикатура на короля Филиппа – по собственному его определению. По словам родного отца!
– Я плохо разбираюсь в мужской красоте, – в голосе Генриха прозвучали сердечные ноты, – и, когда ты смотришь злобно, ты мне действительно не нравишься. Но, я помню, однажды, когда мы катались верхом, ты говорил о…
– Постой! – вдруг остановил его инфант. – Слышишь? Что это?
Легкий ветер донес нежный, меланхолический напев. Звучал женский голос:
Юноши остановились. Перед ними была стена сада с приземистой круглой башней. Из-под темного каскада плюща выступали лепные украшения – важные, надменные фигуры медведей в шлемах и коронах, со щитами в лапах. Внизу, под одним из них, среди ветвей мелких мавританских роз стояла девушка и срезала распустившиеся за день цветы.
Карлос схватил Генриха за руку:
– Клянусь честью, она настоящая красавица, эта смуглолицая дриада!..[10]
Услышав голоса, девушка уронила цветы и скрылась за низкой, окованной железом дверью башни.
– Пойдем за ней!
– Не надо, Карлос, она испугалась.
Инфант досадливо отмахнулся и направился к башне.
На пороге показался старик садовник.
– Добрый вечер, кабальеро… – сказал он, но, вглядевшись в инфанта, низко поклонился: – Ваше высочество… простите… я не знал…
– Ты не знал, что у тебя скрывается такая красавица? – расхохотался Карлос. – Как ее зовут? Пусть она выйдет и споет нам. У нее чудесный голос.
Взгляд старика с недоверием следил за инфантом.
– Ваше высочество изволит шутить над бедной девушкой! Эй, Родриго, поди сюда!.. Его высочество принц Астурийский соизволил милостиво посетить нас.
В дверях появилась фигура юноши. Из-под жгуче-черных вьющихся волос недобрым огнем горели большие, с влажным блеском глаза. Над алым, красивой формы ртом темной линией намечался пух усов. Низкий, мягкий, как у певшей девушки, голос произнес сдержанно:
– Что угодно будет приказать вашему высочеству?
Под взглядами старика и юноши инфант растерялся. За него ответил Генрих. Подняв упавший ворох роз, он объяснил:
– Мы заслушались песни прекрасной девушки, срезавшей эти цветы, и невольно испугали ее, за что приносим свои искренние извинения.
Глаза юноши погасли. Он улыбнулся, блеснув ослепительной белизной зубов.
– Не окажет ли ваше высочество честь моему бедному жилищу?… – пригласил садовник. – Родриго, предложи высоким гостям кружку прохладной, как горный снег, бебиды[11].
Инфант чувствовал себя неловко и отказался войти в башню.
– Благодарю, мы зайдем в другой раз…
Почтительно кланяясь, садовник и юноша проводили их до главной аллеи.
– Родриго – твой сын? – спросил, чтобы что-нибудь сказать, Карлос.
– Нет, ваше высочество. Он мой племянник, сирота.
Инфант небрежно подал старику дублон и отвернулся.
Садовник нехотя положил золотую монету в карман и, позвав Родриго, отправился домой.
– Подозрительный садовник и подозрительный племянник! – подходя к коллегии, бросил Карлос.