Морские цыгане - стр. 4

– А-а! – вскричал Пьер. – А вот, наконец, и Филипп! Здравствуй, друг, – прибавил он, протягивая ему руку.

– Здравствуй, Пьер, – ответил вновь пришедший, – я здесь, чего ты хочешь от меня? Ей-богу, дело должно быть стоящее, а не то, предупреждаю тебя, я рассержусь, что ты заставил меня прийти сюда, когда я надеялся провести время гораздо приятнее.

Пьер расхохотался.

– Смотри, – сказал он, указывая на д'Ожерона, который, увидев своего племянника, отодвинулся немного в тень.

Филипп обернулся к нему.

– Э-э! – весело вскричал он. – Я не ошибаюсь, добрый дядюшка, неужели это вы?

– Кто же еще это может быть? – спросил Пьер насмешливым тоном.

– Ты рад видеть меня, племянник? – спросил старик.

– Неужели вы сомневаетесь, дядюшка? – вскричал Филипп, бросившись в объятия, раскрытые ему д'Ожероном.

– Нет, не сомневаюсь, – ответил тот с волнением, – я знаю, что ты меня любишь.

– Благодарю, дядюшка. Какой добрый ветер занес вас в наши края? Вы приехали у нас поселиться? Это был бы приятный сюрприз для меня.

– Может быть, племянник. Не стану говорить ни да, ни нет, это будет зависеть от некоторых условий.

– Посмотрим, что это за условия, дядюшка; предупреждаю вас, что я приму их с закрытыми глазами.

– Хорошо, но ты слишком спешишь.

– Почему же? Разве я не должен желать, чтобы вы жили со мной?

Говоря это, он взял стул и сел между дядей и приятелем.

Филипп был красивый молодой человек лет двадцати шести, с гибким и стройным станом; его несколько худощавое тело, казалось, было одарено необычайной силой и редкой ловкостью. Лицо его было изумительно красиво; оно показалось бы даже женственным, если бы не яркий блеск его черных глаз, вспыхивавший при малейшем волнении, и выражение неукротимой решимости, которое оно тогда принимало. Несмотря на более чем простой костюм, во всей его наружности было врожденное изящество, обнаруживавшееся без его ведома и указывавшее на аристократическое происхождение молодого человека.

Дядя с удовольствием его рассматривал и, по-видимому, не мог на него насмотреться. Молодой человек улыбнулся и, поцеловав старика, сказал:

– Почему вы не предупредили меня о вашем приезде, дядюшка? Я был бы так рад узнать, когда вы приедете. Нехорошо удивлять меня таким образом.

– Ты сожалеешь об этом, племянник?

– Напротив, только я бы предпочел, чтобы было иначе.

– Это было невозможно, Филипп, мое присутствие здесь должно оставаться неизвестным для всех, я приехал инкогнито.

– А! Это совершенно меняет дело!.. У вас, конечно, есть какой-то план?

– Да, – перебил Пьер, – и даже большой план.

– Скажите, пожалуйста! Тебе, кажется, это известно?

– Еще бы!

– Хорошо, стало быть, дядюшка и мне скажет.

– Именно это я и собираюсь сделать, тем более что хочу знать твое мнение.

– Что бы это ни было, я с вами согласен, дядюшка.

– Ты же еще не знаешь, о чем идет речь, какой ты сумасшедший, право! – ответил старик, улыбаясь.

– Это ничего не значит, дядюшка, для меня очевидно, что вы не можете ошибаться. Теперь говорите, я вас слушаю.

– Вот в двух словах причина моего приезда: я хочу с помощью моих бывших товарищей взять Черепаший остров и прогнать оттуда испанцев.

– А! – сказал Филипп задыхающимся голосом и вдруг побледнел как смерть.

В шестнадцати милях от Пор-де-Пе, среди великолепной равнины, через которую протекает широкий ручей и которая укрыта от морских ветров высокими горами, поросшими лесом, возвышается очаровательный испанский городок, носящий название Сан-Хуан, в котором проживало тогда от четырех до пяти тысяч жителей. Из-за своего положения, которое сделало его объектом нападений авантюристов, он был окружен рвами и земляными стенами, представлявшими достаточное укрепление для того, чтобы сопротивляться атаке его смелых соседей.