Морпехи против «белых волков» Гитлера - стр. 21
– Вот тебе и «белые волки», – сплюнул Маркин. – Бить их надо и по сторонам не оглядываться.
Политрук Слобода дрожащими пальцами прикуривал папиросу. Рядом лежал автомат с опустошенным диском. Политрук выпустил весь боезапас, расстрелял даже обойму пистолета.
– Хорошо повоевали, – переводя дыхание, сказал он. – Не думал, что живым выберусь.
Бойцы ходили между телами убитых егерей. Удивлялись добротной экипировке. Легкие куртки на гагачьем пуху, шерстяные свитера, высокие шипованные ботинки. И кормежка не в пример нашей. Яркие баночки с тушенкой, паштетом, куски копченой ветчины в целлофане, шоколад.
С опаской рассматривали баночку с кольцом. Политрук прочитал надпись. Оказалось кофе, которое нагревается за счет химической реакции. Попробовали одну-другую баночку крепкого горячего кофе со сливками.
– Вот сволочи, чего только не выдумают!
Маркин вместе с Шишкиным рассматривали трофейную винтовку с магазином слева на 24 заряда. Это была автоматическая винтовка, больше напоминающая компактный пулемет, ими вооружали десантников и парашютистов.
– Три штуки, – сказал Фатеев. – Себе бы забрать.
– Новое оружие, штаб не отдаст. Одну штуку тайком, может, и приныкаем.
Из-за нехватки автоматов брали трофейные. Но лучше бы отечественные… Звук выстрелов ППШ и МП-40 резко отличается, можно поймать гранату от своих, если тебя не разглядят.
– Наломали мы им бока, – хвалился кто-то из бойцов, примеряя ботинки.
Ему показали рукой в сторону догоравших цистерн, которые тушили приехавшие пожарники. Тихо умер разведчик Толя Алехин. Его отнесли в сторону. Фельдшер Рябков возился с другими ранеными и восклицал:
– Господи, половина людей разрывными пулями ранены! Вот тебе и викинги – благородные воины.
Ввел ампулу морфия парню, извивающемуся от боли.
– Вторая доза уже, – пояснил он. – Кишки, как дробью, изрешетило. – Может, хоть сейчас заснет.
– И не проснется, – хмуро добавил Маркин. – Это называется «победили».
Рябков, мягкий по характеру, показал старшему лейтенанту на пожилого охранника.
– Жене, наверное, в письмах писал, что в тылу устроился, выживет. А у него малую берцовую кость в куски раздробило. И кровотечение сплошное. Через час-два преставится мужик.
– Ну, делай что-нибудь, – раздраженный болью от собственной раны, крикнул Маркин.
– Кость пилить надо, осколки удалять, ампутацию, в общем, проводить.
Фельдшер не имел на это полномочий, все же он был не хирург. Но его окружили со всех сторон, а Фатеев протянул остро заточенный шведский нож, доставшийся ему как трофей.
– Пилка еще нужна, – попросил фельдшер.
– Найдем.
Охранник пришел в себя и с ужасом слушал разговоры об ампутации, ноже и пилке.
– Дайте хоть умереть спокойно, – попросил он ослабевшим от потери крови голосом. – Не мучайте, Христа ради.
– К семье вернуться хочешь?
– Хочу.
– Тогда терпи. Тут на полчаса всех делов. А для обезболивания стакан водки нальем.
– Лучше два. Боюсь я…
В этот момент земля вздрогнула, а метрах в пятистах взвился огненный гриб.
– До подземного хранилища добрались, – сказал сержант из охраны. – Полторы тысячи тонн бензина.
Горячий вихрь крутил клочья травы, мха, отчетливо слышался рев огня. Крупные бело-черные кайры сотнями кружились над скалами, они тревожились за недавно отложенные яйца.
По склону хребта медленно шли трое егерей. Обернувшись, один из них сделал двумя пальцами знак в виде латинской буквы «V» – виктория, – мы все же победили, горючее для ваших кораблей, танков, машин уходит в небо.