Морпех. Русский Уругвай - стр. 63
Мы медленно шли по выложенной цветной плиткой дорожке. Василий делился со мной сокровенным, а я, слушая в пол-уха и время от времени издавая маловразумительные, но показывающие мою заинтересованность и поощряющие к дальнейшему словоизвержению, звуки. Осторожно просканировал мозг юноши и убедился, что любит он искренне. Выудил образ его избранницы. Ничего сверхъестественного, обычная чернявая девчонка с еще не окончательно сформировавшейся фигурой. Сколько ей? А, шестнадцать! Ей, по-хорошему, еще бы в куклы поиграть годика два, а не замуж идти. Василий же – матерый мужик. Ростом с меня и так же широк в плечах. Несколько грузноват телом, но это уже наследие от матушки его, Марии, царствие ей небесное. Не толст, а массивен, накачал мышцы постоянными упражнениями с оружием. Так что пара будет выглядеть довольно контрастно. Как на Руси говорят: могучий дуб и тонкая березка. Что ж, совет им да любовь!
Так, вроде бы беседуя, мы с Василием бродили по саду, пока нас не нашел слуга с приглашением толи на поздний обед, толи на ранний ужин. Выговорившийся княжич взял меня под руку – испанская привычка показывать таким образом тесную дружбу. Так, под ручку, мы и появились в зале для приема пищи. Едва не сказал «в столовой». Там нас ждал накрытый стол и улыбающиеся князь и гранд. Договорились. А кто бы сомневался!
После непродолжительного обеда князь, позвав меня и сына и объяснив гранду причину необходимости отлучиться, пошел проведать своего старого дядьку Микулу. Его небольшая комната находилась в крыле дома, предназначенном для слуг. Обстановка спартанская: у окна небольшой столик, на нем свеча в фигурном канделябре и раскрытая книга, похожая на библию. Рядом два стула. Окно наполовину прикрыто легкой шторой. В углу стоит сундук. На стене, на ковре, дядькино оружие – пояс с саблей в простых ножнах, косарь и два кремневых пистолета. В красном углу – икона с маленькой лампадкой. На узкой кровати лежал больной. Князь шагнул к нему:
– Как же так, Микула? Зачем болеть надумал? Нам с тобой еще Василия женить надо да детей его понянчить. И в Новороссийске дел для тебя полно.
– Здрав буди, княже, – тихим голосом промолвил седой как лунь старик, чуть приподнявшись с подушек. – Извиняй, что встать перед тобой не могу. Ноги не держат.
– Лежи, родной, лежи! Что у тебя болит-то? Что лекарь сказал?
– Слаб я стал, саблю удержать не могу, на коня едва забираюсь и еду только шагом. Не болен я, просто постарел. Я ведь тебя, княже, годков на тридцать старше, а и ты уже не юноша. Пора моя подходит к Богу на доклад идти. Об одном жалею, что не в бою смерть приму, как воин, а на кровати под одеялом.
– Нет, Микула, – твердым голосом произнес князь. – Рано о смерти заговорил! Не все еще ты в этой жизни сделал. Познакомься с воеводой моим, Ильёй Воиновым. Боец знатный, умный да удачливый. Говорил я тебе уже о нем. Он не только воин умелый, но ещё и врачеватель знатный. Его сам Господь после смерти лютой воскресил, крест животворящий на шею повесил и наделил способностью людям здоровье поправлять, раны заживлять. Мы с сыном будем молитвы читать, а он тебя лечить.
Я шагнул к кровати. Взгляд блеклых старческих глаз мне просто душу перевернул! Они говорили: «Если можешь, то дай мне сил дожить до смерти воина, а не старца немощного!»