Морпех. Русский Уругвай - стр. 59

– А когда у меня братик и сестричка появятся?

Вопрос вроде в никуда, но мы с Ларитой непроизвольно посмотрели друг на друга и улыбнулись. Скоро! Вот с такими мыслями я и подплывал к Буэнос-Айресу.

В Буэнос-Айресе нет порта, нет даже мола для более удобного подхода кораблей. Они не могут подойти к городу на расстояние ближе пятнадцати километров, мешают малые глубины. Миллионы тонн грунта ежегодно выносят в Рио де Ла-Плата реки Парана и Уругвай. Часть его попадает в океан, а часть оседает в Ла-Плате, создавая мели и островки, мешающие судоходству. Так что грузы с кораблей приходится перегружать на шхуны и баркасы, которые могут войти в речку, называемую Рио-Чуело. На ее берегу есть пристань, на которую и производится выгрузка. Оттуда товары перевозятся на тележках в город, находящийся в полутора километрах.

Наша бригантина, придя сюда для замены мачты в первый раз, тоже стояла возле этой пристани. Как и в следующие приходы с грузом и за грузом. Осадка позволяла. Флейт же производил товарообмен, как и все, на рейде. А вот когда подошло время килеваться, делать это пришлось в гавани другой бухты, Энсенад-де-Бараган, расположенной в пятидесяти километрах юго-западнее. В нее любые корабли войти могут. Бухта удобная, но слишком далека от города.

Все это я узнал из бесед с Рамоном, гонявшим сюда на профилактические работы и бригантину, и флейт. Это когда у Новороссийска еще своей верфи и оборудованного для килевания места на берегу бухты Птичьей небыло. Сам я за три года так и не смог ни разу посетить столицу генерал-губернаторства. Или генерал-капитанства? Так и не могу разобраться. Работы невпроворот. А вот барон Жилин здесь был не раз по торговым делам. Он-то со мной и поделился своими впечатлениями:

«Земли плодородной на окраинах города много и она хорошо обрабатывается руками крестьян-испанцев и рабов, негров и индейцев. Многие зажиточные поселенцы имеют загородные усадьбы, которые называются «кинтас», откуда и получают все необходимые продукты. Такая возможность у них появилась после прибытия гранда Адолфо с двухтысячным личным войском. Он замирился с индейскими родственниками жены своего умершего при мутных обстоятельствах брата. На его вдове женил какого-то своего троюродного шурина и принялся осваивать бесхозные земли, раздавая их от имени короля всем подданным испанской короны, пожелавшим стать арендаторами и имевшими на это средства. Время от времени дальние асьенды подвергаются нападениям немирных индейцев-керанди. Тогда гранд посылает в пампу военные отряды для наказания налетчиков и захвата рабов – своими руками доны работать не хотят, да и не умеют. Обработанные земли простираются недалеко, километров на десять-пятнадцать от города. Далее можно увидеть лишь необозримые просторы, на которых пасутся стада полудиких лошадей и быков – единственных обитателей этих мест, если не считать патагонцев. Но те, не сумев вовремя разорить город, как они это сделали в 1541-м году, ушли дальше в пампасы. Откуда время от времени и совершают свои дерзкие набеги, угоняя скот. Кстати, верховую езду они уже освоили, что прибавило индейским воинам мобильности и наглости.

Дальше зоны относительной безопасности изредка можно встретить разбросанные там и сям убогие хижины, построенные не столько для того, чтобы в них жить, сколько для закрепления за тем или иным частным лицом права на земли или на пасущийся на них скот. Для присмотра за скотом, являющимся здесь почти единственным эквивалентом денег, арендатор нанимает лояльных к испанцам индейцев в качестве пастухов-гаучо, платит им что-то, кое-чем снабжает, а они осенью пригоняют часть стада в Буэнос-Айрес, хозяину. Тот распоряжается животными по праву собственника, гаучо получают плату за работу, закупают необходимое и уезжают опять в пампу».