Мороженое со вкусом лета - стр. 7

Та пресс-конференция затянулась дольше, чем они ожидали, и мама оставила меня одну, чтобы встать вместе с отцом, когда он начал говорить о ней. Все это было из-за нее – он отозвал свою кандидатуру из списка претендентов на пост вице-президента, хотя все понимали, что он бы получил это место. Я изо всех сил старалась не заплакать, потому что знала, стоит мне заплакать, как это будет на первых страницах всех газет. А когда все закончилось, папа обнял меня и пообещал, что мне никогда больше не придется проходить через что-то подобное.

– Правда? – огрызнулась я более резко, чем собиралась. Он растерянно моргнул, и я несколько секунд смотрела ему в глаза, задумавшись, помнит ли он вообще, когда в последний раз это говорил, или все эти разы слились у него в одно большое обещание, которое он не может сдержать. – Потому что я это уже слышала.

Мне было неинтересно, понял ли он, что я имею в виду. Не факт, что я смогла бы снести очередной вид фальшиво нахмуренных бровей или что-то подобное. Так что я просто кивнула и в два раза быстрее обычного пошла в сторону кухни, намереваясь наконец с этим закончить. Впервые в жизни я задумалась, что никто никогда не оценивал по достоинству действия крыс, убегающих с тонущего корабля. Они поступали мудро, спасаясь, пока еще было можно. В конце концов, они ведь видели, к чему все идет, и заботились о собственных жизнях. Как и я.

Чувствуя себя в безопасности в собственной комнате, я посмотрела на экран и непроизвольно улыбнулась – пожалуй, впервые за этот день искренне. Стоило признать, что Питер был прав, конфисковав телефоны: похоже, этот чат начался примерно тогда, когда выступление отца только заканчивалось.

С телефоном в руке я пошла к своей кровати. Мы жили в этом доме уже пять лет, но моя комната мало изменилась с того дня, как мы сюда въехали. Она была обставлена профессиональным дизайнером, который, однако, явно не догадывался, что здесь будет жить девочка-подросток. Все было в светло-коричневых и бежевых тонах, словно прямиком из каталога. Даже спустя пять лет мне иногда казалось, что я в гостинице. Тут, конечно, были мои вещи – косметика и украшения на туалетном столике, фотографии друзей в рамках и одежда, сложенная на стуле в углу. Но помимо этого ничто не говорило о том, что это моя комната. Я плюхнулась на кровать, сбросила обувь и устроилась поудобнее на подушках – эти разговоры могли продолжаться часами.

Взглянув на последнее сообщение, от Палмер, я поколебалась. Наклонилась ближе к окну над кроватью – оно было приоткрыто, и снаружи доносились голоса. Я выглянула и увидела, что пресс-конференция уже закончилась. По лужайке бродили люди, и ни Питера, ни трибуны не было видно.

Я отвернулась от происходящего на лужайке, надеясь, что, когда выгляну в следующий раз, все уже исчезнут и только примятая трава останется напоминанием о том, что там происходило всего несколько часов назад.