Морфоз. Повесть белой лилии - стр. 12

Так я достиг набережной, где благополучно спрыгнул на тротуар с высоты пятого этажа. Я сознавал, что могу бежать хоть вечно, опоясывая Землю кругами, и не устану. Понимание этого факта заставило меня, в конце концов, остановиться. Будто в бессилии, я опустился на гранитные ступени у самой воды, скрестив руки на коленях. Я был измождён внутренней борьбой, которую затеял по своей же инициативе. В подвижном, колышущемся зеркале отражений я пытался угадать ответ на вопрос, задаваемый себе самому. В заострённости черт собственного лица, в нервном блеске глаз – во всём угадывались тревога и страх. Чувства владели мною, а не я – ими. Вот она, оборотная сторона людской жизни. Не к тому ли я стремился, пытаясь стать одним из них? Не это ли в прежние времена влекло меня в представителях рода человеческого? Их необъяснимая способность поступать вопреки – и законам природы, и духовной эволюции, да и самим себе. Я, неукоснительно следовавший Абсолютной Закономерности, был впечатлён и поражён этим странным, алогичным свойством. В конечном итоге я понимал, что все их отступления – не что иное, как Замысел, размеренный и обусловленный. Но, не заглядывая в надзвёздные сферы, рассматривая эту особенность саму по себе, я не переставал удивляться. И теперь я стал изумлять сам себя.

…Тонкими пальцами бесцельно рассекая собственное отражение, я пытался немного успокоиться и отрешиться от того, что так взволновало мой дух. Какие у Него были глаза!.. У представителей нашей расы, у любого существа, принадлежащего нашему миру, не было и быть не могло таких глаз, и я мог поклясться, что это невозможно. Как случилось подобное?.. Откуда у не-человека взялся человеческий признак?! Я готов был смириться с любою иной деталью внешнего сходства с людьми, но только не с такой! Однако Его сиятельные очи были и не совсем людскими. В них отсутствовал главный фактор принадлежности к земному – чувство. Холодные, безразличные и опустошённые до бездонности, они будто смеялись над всеми моими попытками разгадать их иррациональную тайну. И при всём при том принадлежали эти глаза воплощённому Богу – Посвящённому Иерофанту Храма, исповедующему волю Творца.

Я вздрогнул от собственных размышлений, ударив по хрупкому отражению в воде, раздробив его на сонмы разлетающихся брызг. Меня трясло как от холода, однако, хотя я и способен был ощущать температурный режим окружающей среды, мёрзнуть я никак не мог. Мысль – энергоинформационная субстанция, которая вполне овеществима, а потому… меня трясло от своих же раздумий, потоки которых ледяными струями пульсировали под моей кожей. Я крепко сжимал плечи дрожащими ладонями, глядя на то, как размытое миг назад отражение вновь обретает целостность в лоне реки. Мне нужен был ответ. И, мнилось, нет иного выхода, как только самому отправиться за ним. Возвратиться в объятия своей покинутой родины к упирающимся в чернильное небо, гротескно-величественным стенам Цитадели. Я знал, что адептам-неофитам, относительно недавно закончившим эволюцию в оболочках космических светил, которым являлся и я, вход сквозь мрачно-возвышенные врата Superius Sanctuarium[13] закрыт. И при всём при этом единожды мне всё же удалось побывать за чертою запрета. Именно этот безумный поступок повлёк дальнейшее моё заключение в саркофаг и последующий побег на Землю, и мои многовековые мытарства в оковах человеческих тел и человеческих личностей, которыми я благоразумно сковал сам себя, зная, что лишь так мне удастся скрыть своё местонахождение – стать кем-то другим. Однако теперь, когда отсутствие моё было обнаружено, мне пришлось спешно возвращать своё наиболее плотное и материальное из тел. Ныне Хранители могли явиться в любой момент, и каждый миг я ждал их. Так что ж дурного станется с того, если я сам приду за некоторыми разъяснениями? И расскажу другим… Ах, как жаль, что они не станут и слушать, а просто расправятся со мной!.. А мне вовсе не хотелось терять свою личность в бездонной и неохватной утробе Зыби, растворяясь всецело в Несуществовании, лишаясь души и Духа – божественного присутствия. А ведь именно эта участь ожидала меня при встрече со Стражами Истины. Полная аннигиляция. Но, сия незавидная доля, тем не менее, в нашем мире не считалась чем-то неестественным и жутким. Только среди смертных я понял, что это именно так. Для нас, адептов Храма, высшая мера наказания и закономерный исход для каждого были идентичны. Подобно смертной казни среди уроженцев Земли. Только… мне проще было опустить голову на плаху, нежели шагнуть в бесформенный абсолютный вакуум, пускай в вакууме и не будет ни боли, ни страха. Но я предпочёл бы испытать их, нежели пройти путь, проистекающий из Вечного и упирающийся в Бездну – от врат Цитадели до врат Пустоши, возвращения из которой более не будет. Казалось бы, что здесь такого? Ранее меня это ничуть не беспокоило. Теперь же я боялся. Пустота как всевмещающее отсутствие стала моей навязчивой фобией. Я желал бы, чтобы хоть что-то осталось. Крошечный импульс… Ломкий блик света… Однако Ничто не терпит отступлений от канонов собственного совершенства.