Морфология праздника - стр. 22

Наконец, в-пятых, из всего сказанного ясно, что логическая (или стадиально-иерархическая) классификация нуждается в дополняющей ее феноменологической классификации, которая описывает и сопоставляет феномены реальных локальных традиций.

Остановимся теперь в общих рассуждениях по поводу процессуально-исторических интерпретаций жанрово-видового состава русского музыкального фольклора и обратимся с этих позиций к собственно материи музыкального языка фольклора.

Историческая поэтика вербальных форм фольклора прослеживает общность и трансформации образов, поэтических формул, мотивов и сюжетов и пр. А что в этом плане является объектом внимания для нас, музыкантов? Мелодические фигуры, ладовые образования, слогоритмические модели, структурные идеи, композиционные приемы – любой из этих элементов существует не в единственном или уникальном структурно-стилевом контексте, но в разных. Они не принадлежат какому-либо единственному тексту, локальной традиции или жанру. Их соединение, комбинации, фигуры – что важнее, что на втором плане – и создают неповторимость и узнаваемость явлений фольклора, но у них есть общее пространство, и материя в нем общая. Пространство – это фольклор как единый континуум, а материя – музыкально-поэтический язык фольклора. Для того, чтобы реально это услышать и принять, нужно вслушаться и вдуматься в яркие специфические свойства каждого из видов фольклора.

Вид фольклора можно рассматривать как определенный возраст или стадию жизни фольклора в целом. Каждое явление вырастает из того, что было прежде, вызревает и выращивает особенную функцию, расцветает (иногда взрывообразно, как галактика) множеством творческих импульсов, изобретений; переживает актуальный период своего бытия, в недрах своих готовит элементы новых форм, отступает перед ними, становится потом пережитком, остается в качестве реликтов. Так, календарь как вид разворачивается огромным циклом песен годового круга праздников; песенно-повествовательный фольклор последовательно реализуется в жанрах героических и новеллистических былин, скоморошин, духовных стихов, баллад и исторических песен; свадебный цикл, кроме причитаний, дифференцируется в лирических прощальных, величаниях, «кореньях» и припевках.

Локальные традиции имеют собственное важное измерение – жанрово-стилевую доминанту, главенство определенной группы текстов и форм различает традиции и позволяет прочитать их историческую глубину, понять время их формирования (например, календарь в западных и юго-западных землях, лирика и хороводы по окружности Московской Руси, исторические – главным образом, в южных казачьих пределах). Реально, во множестве локальных традиций и в каждой из них оставили по себе память разновременно происходившие процессы. Частное и целое – проблема оборачивается другой ипостасью.

При таком подходе крупная жанрово-видовая группировка отчетливо выявляет последовательность исторических стадий развития музыкального фольклора:

архаические виды фольклора («допесенное», календарь, причитания);

классические (свадебные песни, лирика, хороводы праздничных гуляний, исторические песни);

поздние (солдатские, городские и вокально-инструментальные формы – частушки, страдания, танцевальные).

Календарь по внутренней территории фольклора – это его предыстория. Но именно здесь закладывается основной запас языка, попевочный словарь, интонационные модели – от архаических «донесенных» эмбрионов до классически завершенных и уравновешенных форм. Календарь хранит и приносит этот запас для всех видов и жанров.