Морф - стр. 39
…К середине монолога Гийом вывел меня из вырубленной в скальной породе норы на крепостную стену. Оттуда нам предстояло спуститься во двор крепости, а затем подняться в центровую башню, где барон Лерий Аугустус, исключительно благодаря собственным талантам, смог обустроить себе покои «не хуже королевских». Здесь я невольно замедлила шаг: город в невесомой паутине лунного света лежал под стенами крепости как на ладони. Ярко блестел вытянутый конус местной церквушки, кое-где золотились оконца в домах. А чуть дальше, за стенами города, луна отражалась в черном зеркале небольшого, вытянутого как сарделька озере. Я вдохнула полной грудью ночной воздух, покосилась на Гийома – тот терпеливо меня дожидался, прекрасно понимая, что означает желание Лерия «допросить лично в собственных покоях». Скорее всего, я была далеко не первым преступником, с которым барон решил поговорить по душам в комфортной обстановке; у могущественных людей всегда есть какие-нибудь причуды, правда ведь? И Гийом спокойно ждал, пока я налюбуюсь на спящий город, за стенами которого плыла, переплетаясь с прядями лунного света, ночь.
А еще… Я поморгала, сомневаясь. Что-то отсвечивало зеленью под стенами церкви, зеленью гнилостной, нездоровой.
– Что там? – спросила я у Гийома.
Он лишь беспечно махнул рукой. Ну что может быть рядом с храмом Хайо? Конечно же, маленькое городское кладбище, самый обычный погост с покосившимися старинными надгробиями и невероятно колючей малиной, которую сколько ни руби, никак не изведешь.
Я обхватила себя за плечи руками: отчего-то стало тревожно, как будто в спящем городке зрело что-то страшное, чужое… Готовое прорваться наружу как гнойный нарыв.
– Пойдемте, леди, – насмешливо пропыхтел Гийом, – господин барон не любит долго ожидать.
Я молча потопала следом. Честно говоря, меня уже мало занимало то, что мне собирался предложить барон Аугустус: ощущение опасности не отпускало, липло к телу как паутина. Покой Тальи оказался фальшивым как золотой форинт в руках балаганного фокусника… Охр. Надо будет обязательно сказать Лерию о том, что погост, скорее всего, неспокоен. Я как-то болтала с некромантом, которого дорогие папочка и мамочка отправили в интернат, так он говорил, что однажды присутствовал при «разупокоении» кладбища. Светилось оно при этом гадко, так, что даже смотреть было больно – но не из-за того, что сияло чересчур ярко, а из-за чуждости света человеческому глазу.
Гийом остановился перед двустворчатыми дверями, по обе стороны от которых на часах стояли солдаты. Даже не дремали, не смотря на поздний час, а вытянулись стрункой, вцепившись в устрашающего вида алебарды – тут я мимоходом подумала, что барон Аугустус изрядно муштрует подчиненных. В Оссене часовые дремали даже днем, не говоря уж о глубокой и глухой ночи. Мой провожатый гаденько ухмыльнулся.
– Диил, открывай. Вот, на допрос веду, – и он кивнул в мою сторону, гаденько при этом ухмыльнувшись.
– Да ну? – правый часовой ожил, мгновенно превратившись из подобия статуи в человека. Окинул меня возмутительно наглым взглядом. – Мальчиков давненько не было!
И хихикнул, зараза этакая. А я почувствовала, как в темноте полыхают мои щеки. Мальчиков, видите ли, давненько не было! Ах, чтоб вас…
– Это девица из благородного рода Валле, – невозмутимо пояснил Гийом, – нечего зубы скалить.