Море сновидений. О муравьях и динозаврах. Песня кита. Удержать небо - стр. 78
– Суньте этого гения в его банку и бросьте в океан. – Уорнер-старший махнул рукой. Девушки послушно втолкнули Хопкинса в прозрачный подводный аппарат. Затем Уорнер-старший поднял с палубы пульт и передал его Хопкинсу через люк с таким умильным видом, как будто и впрямь был Санта-Клаусом и вручал подарок ребенку.
– Держи. Зови свою драгоценную рыбу. Ха-ха-ха…
Он продолжал заливаться хохотом, но когда прозрачная капсула с громким плеском упала в воду, улыбка исчезла, и лицо его приобрело не свойственную ему строгость.
– Немного раньше или позже, но тут он и утонет, – сказал он сыну.
Капсула беспомощно болталась на волнах спокойного океана и казалась хрупкой, как упавший на воду мыльный пузырь.
Вдруг обе девушки разом вскрикнули. В паре сотен метров от яхты вода вдруг вздулась горбом, и этот горб с поразительной скоростью устремился к судну. В стороны разошлись косые волны, а между ними вырос черный холм.
– Синий кит, сорок восемь метров длиной. Хопкинс назвал его Посейдоном в честь древнегреческого бога морей, – сказал Уорнер-младший в ухо отцу.
В дюжине метров от прозрачной капсулы холм вновь ушел под воду, зато немного дальше черным парусом взвился колоссальный хвост. Кит замедлил движение, поднял огромную голову рядом с капсулой и, разинув гигантскую пасть, втянул в себя капсулу, как рыбка в аквариуме – хлебную крошку. После этого кит повернулся к суперяхте. Живая гора торжественно приближалась, вздымая волны, разбивавшиеся о борт яхты, и издавая рокочущий клич. Даже такой, казалось бы, бесчувственный человек, как Уорнер-старший, не мог не испытать момента благоговения перед таким зрелищем. Ему явился бог, воплощение мощи океана, олицетворение силы природы.
Кит обошел яхту кругом, затем развернулся и как будто атаковал судно – его массивная голова прорвала поверхность воды совсем рядом с бортом. Люди, находившиеся на палубе, ясно видели ракушки, прилипшие к грубой, бугристой коже кита. Лишь в этот момент они по-настоящему осознали, насколько он огромен.
Кит разинул пасть и выплюнул крошечный подводный аппарат. Капсула описала дугу над бортом и грохнулась на палубу. Открылся люк, и оттуда появился Хопкинс. На его рубашке расплылось огромное пятно крови, натекшей из отрезанного носа, в остальном же он был невредим.
– Быстро доктора сюда! Вы что, не видите? Пиноккио ранен! – взревел Уорнер-старший, как будто был совершенно непричастен к этому ранению.
– Меня зовут Дейв Хопкинс, – строго поправил его ученый.
– А я зову тебя Пиноккио, – возразил Уорнер, снова расплываясь в улыбке Санта-Клауса.
Через несколько часов спустя Уорнер и Хопкинс забрались в капсулу. За спинками сиденья находилась тонна героина, упакованного в водонепроницаемые пакеты. Уорнер решил пойти сам. Он нуждался в риске, чтобы взбадривать застоявшуюся в венах кровь, а сейчас ему предстояло, без сомнения, самое вдохновляющее путешествие из всех, которые доводилось совершать. Моряки спустили капсулу с палубы на воду на тросах, и судно отошло.
Освещенная заходящим солнцем капсула покачивалась на поверхности воды, два пассажира подскакивали на сиденьях. Хопкинс нажал кнопку на пульте дистанционного управления и вызвал кита. Почти сразу же откуда-то, явно с приличного расстояния, донесся низкий, приглушенный звук. Он становился все громче и громче, и вскоре на поверхности показалась раззявленная пасть синего кита. Она быстро надвинулась, и подводный аппарат засосало в черную бездну. Свет отступил, сузился до тонкой щели, и полностью погас. Титанические челюсти, громко чавкнув, сомкнулись. Воцарилась темнота. Затем люди ощутили невесомость, будто спускались в скоростном лифте. Кит нырнул, уходя в более глубокие воды, где он был менее заметен.