Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - стр. 111
Скупой свет лился из окон-прорезей в полумглу каземата. На нижних галереях грохотали сапоги, эхо усиливало их топот. За столом сидели двое мужчин. Один повернулся, и улыбка на его губах осеклась при виде обнаженного меча.
– Кто вы та…
Пересекая полоску света, вспыхнула сталь, и его голова, влажно чпокнув, отлетела и покатилась в угол. Чудаковатая нелепость, потешная сценка на весенней ярмарке – но здесь не звучал детский смех. Ничто прошел мимо осевшего тела, схватил другого за руку – тот уже вставал – и всадил меч ему в грудь. Стражник оторопело охнул и потянулся к боевому топору на столе.
Ничто аккуратно оттолкнул стол сапогом за пределы досягаемости, вытянул меч обратно и мягко усадил стражника к стене. Тот беззвучно содрогался, по мере того как Смерть приоткрывала перед ним Последнюю дверь.
– Цепной каземат в наших руках. – Ничто через проем всмотрелся в темноту у дальней стены, затем захлопнул дверь и опустил засов.
Ярви опустился на колени рядом с умирающим. Он его знает. Вернее, знал. Ульвдем, так его звали. Не друг, но и не худшая сволочь. Однажды он даже подарил Ярви радость – улыбнулся шутке, которую тот произнес.
– Обязательно было их убивать?
– Да нет. – Ничто бережно вытер насухо меч. – Пускай Одем королевствует себе и дальше.
Наемные разбрелись по надвратной, косясь на главную, центральную часть комнаты и всего замысла – Воющие Врата. Их подошва была притоплена в пол, а верх уходил в потолок – неярко переливалась стена начищенной меди, выгравированная на ней сотня лиц рычала, голосила, стонала в страхе и боли, и лики перетекали один в другой, точно отражения в пруду.
Сумаэль осмотрела это чудо, уперев руки в боки.
– Кажется, начинаю догадываться, почему их прозвали Воющими Вратами.
– Воистину, чудовищная поделка – а мы на нее уповаем, – промолвил Джойд.
Ярви скользнул кончиками пальцев по металлу, холодному и пугающе твердому.
– Спору нет, чудовищная – если свалится тебе на голову.
Возле исполинской махины, на постаменте с именами пятнадцати богов, располагалась мешанина сцепленных шестерней, встроенных колесиков, витых цепей и обводов – даже натасканный глаз служителя был бессилен разобраться в их работе. Из середины торчала серебряная спица.
– Вот здесь основной механизм.
Джойд придвинулся и потянулся туда.
– Всего-то и надо – вытащить этот палец?
Ярви шлепком отбросил его руку.
– В нужный момент! В самый последний. Чем больше бойцов Одема выйдет против Гром-гиль-Горма, тем вернее мы добьемся успеха.
– Твой дядя вышел с речью, – позвал Ничто, стоя у одного из зауженных окон.
Ярви высвободил ставни другого и всмотрелся во двор. Знакомая зеленая поляна меж высоких серых стен, на том конце раскинул ветви древний кедр. Там собирались дружинники, кто-то впопыхах вооружался, кто-то уже строился идти на бой. Уяснив их количество, Ярви вытаращил глаза. Навскидку, сотни три, а снаружи цитадели наверняка готовятся выступить куда больше. Над ними, на мраморных ступенях Зала Богов, в мехах и посеребренной кольчуге, надвинув на бровь королевский венец, стоял дядя Одем.
– Кто подступил к стенам Торлбю? – проревел он собравшимся воинам. – Гром-гиль-Горм, Крушитель Мечей!
Дружина притопнула и извергла целый шторм проклятий, с ушатами оскорблений вперемешку.
– Тот, кто убил Атрика – вашего короля и моего брата!