Море, мечты, Марина и ее рыбки - стр. 17

Таня, против ожидания, не обиделась на меня, нам сшили одинаковые вечерние платья с розовато-лиловыми воланами, и на свадьбе мы притворялись, что близняшки. У Лены с Кешей гостей было человек пятьдесят, а у мамы с дядей Сережей только я да сотрудники «Пряничного домика», и то они работали, а не веселились.

– У меня такое ощущение, что я тут в гостях, – тихо сказала мама.

– Ты здесь королева, – отвечал ей дядя Сережа.

– Все равно это наш день, правда?

– Давай убежим?

Таня и Танина бабушка заверили их, что со мной все будет в порядке, и мама с дядей Сережей действительно сбежали, уехали на машине, а я осталась. В общем, так и должно было быть. Мы с Таней и тетей Леной танцевали, хихикали над подвыпившими гостями; я немного завидовала маме – они, наверное, мчатся на машине по сверкающему всеми огнями вечернему городу, окна открыты, мамины волосы шевелит теплый ветер…

– Ты хочешь танцевать? – вдруг спросила меня Таня.

– По-моему, мы уже много танцевали, – смеясь, ответила я.

– Ты не поняла, – загадочно сказала Таня.

– Ты со мной хочешь танцевать? – спросил меня из-за спины кто-то.

Я обернулась – там был Миша, в черной блестящей рубашке, очень строгий и подтянутый.

– Где ты был?

– Я все время был здесь, только ты меня не замечала.

– Неправда, – вмешалась Таня, – он все время от тебя прятался, нарочно сел рядом с толстым дядей Борей, идите, танцуйте, когда еще такая возможность представится.

Что это была за песня, я не знаю, я слышала ее впервые в жизни. Но это было не важно, главное, что Миша снова обнимал меня и я с трудом справлялась со своими чувствами; я понимала, что мы в ссоре, что я сейчас снова заплачу, что все, наверное, на меня смотрят, но опять же это все было не важно, я прижалась щекой к его груди и сказала себе: «Запомни это навсегда…»

– Марина, – Миша немного отодвинулся, и я подняла голову. Он смотрел на меня очень серьезно, и от него пахло вином.

– Ты что, выпил? – удивилась я.

– А что? Расскажешь моим родителям?

– Что с тобой?

– Нам надо поговорить.

– Миша, я не хочу больше разговаривать.

– Мы больше не будем разговаривать. Ты хотела свободы, хотела забыть – пожалуйста. Начинай новую жизнь. Море, пляж, все такое.

– Тогда о чем речь?

– О том, что я не смогу забыть, я пробовал. Я не приду тебя провожать, но ты знай: если ты все-таки захочешь мне позвонить, я буду ждать, пусть даже пройдет лет десять. А теперь больше ничего не говори – давай просто потанцуем в первый и последний раз.

– Ты говоришь так возвышенно, потому что выпил, но я запомню, – сказала я и опять опустила голову ему на грудь. Жалко, музыка скоро закончилась. Миша выпустил меня и быстро пошел к двери. Я стояла как потерянная, кусала губы и смотрела, как он от меня уходит. Но Миша вдруг повернулся, подбежал ко мне, быстро поцеловал и на этот раз ушел совсем. Его последний поцелуй обжигал мои губы всякий раз, когда я об этом вспоминала.

Таня меня ни о чем не спросила, сказала только:

– У вас у обоих начнется новая жизнь. Все будет другое.

Раньше, когда я оставалась ночевать у нее, мы болтали чуть не до утра, обычно Таня рассказывала мне, какой мальчик как на нее посмотрел и что сказал, а я делала вид, что завидую, но сейчас наши роли поменялись – я была влюблена, и я уезжала, а Таня завидовать не умела, обсуждать нам было нечего, будущее пугало, прошлое расстраивало. Я быстро уснула, а когда проснулась, Тани в комнате уже не было, она пила чай на кухне. Дверь в комнату Миши была закрыта, больше я его не видела. Наш поезд уходил ночью.