Морана и Тень. Видящий - стр. 36
Ей нравилось его немного повзрослевшее лицо. По-прежнему молодое для его истинного возраста, без единого признака старения, но черты стали резче, и так уверенный взгляд приобрёл ту самую непоколебимую неуступчивость, когда он был намерен стоять на своём. Его зловещая сдержанность разгоняла кровь, пьяня и возбуждая. Агата ощутила его пальцы на своих губах и невольно втянула два, дразняще коснувшись языком. Александр мгновения помедлил, наблюдая, а потом резко сел, заставляя и Агату принять сидячее положение.
– Нет, продолжить я намерен на кровати, – заявил он после очередного поцелуя.
Агата улыбнулась и кивнула, согласная, что диван слишком мал. Она хотела встать, чтобы накинуть разбросанную одежду, но Александр остановил, схватив за руку.
– Что это? – спросил он, проведя ладонью по её предплечью вверх.
На внутренней стороне были царапины с бледными красными пятнами и неровностями.
– Ничего особенного. Из-за одного упыря задела крапиву.
Возникшее напряжение отпустило Александра, плечи расслабились. Он аккуратно погладил её раненое предплечье, уложил ладонь на ожог. Агата не успела возразить, как приятное тепло разлилось по руке, отметины на глазах исчезали.
– Тебе не нужно тратить силы на такие мелочи, – в очередной раз напомнила она, пока Александр наклонился, чтобы поцеловать вылеченную кожу. Щекочущие прикосновения вызвали у Агаты смешок, стерев озабоченное выражение лица. – Не стоит лечить каждую ссадину.
– Стоит, если это ссадина доставляет тебе хоть малейшее неудобство. Если я в состоянии избавить тебя от боли, то сделаю всё ради этого.
Необходимые возражения встали поперёк горла, будучи недостаточно весомыми, глубокими и истинными для той любви, которую она испытывала к нему. Видеть его, прикасаться, чувствовать кожей было настолько приятно, что даже больно. В груди нестерпимо ныло, не хватало места для эмоций, которые Александр умудрялся в ней вызывать, говоря подобные слова.
Агата напряглась, когда он пристальнее рассмотрел её тело, обращая внимание не на обнажённую грудь, а на бледный синяк на рёбрах. Его пальцы прошлись по зажившим глубоким ссадинам. Александру удалось их отыскать лишь потому, что цвет кожи отличался – Агата старательно залечила все полученные травмы до возвращения домой. В этом помогали не только травы и мази, но и их связь, которая неустанно лечила раны Агаты, справляясь в разы быстрее, чем её собственный организм. Она не хотела, чтобы он понял, но Александр слишком внимательный и до раздражения проницательный. Его поднятый на неё взгляд выражал неодобрение.
– Ты опять это сделала, верно?
– Что «это»?
Попытка сбить с толку не удалась.
– Подставлялась сама, защищая всех Мар, хотя они взрослые и способны позаботиться о себе.
– А ещё они способны умереть, в отличии от меня.
– Не твоя вина, что их отметила Морана. И не тебе нести ответственность за чужие жизни. На всё воля твоей богини, она заберёт их, когда придёт время, и ты не сможешь этому помешать. Попытка защитить их, становясь живым щитом, не сделает других Мар бессмертными, не убережёт от кончины, если ей суждено наступить.
Агата свесила голову; она погладила плечи Александра, успокаивая себя его теплом. Она разумом понимала истину. Более того, была согласна, но неясное бремя ответственности преследовало с самого детства. Сперва она жертвовала своей сохранностью ради Анны, а после завершения войны с Аракеном им с сестрой вдвоём пришлось вырастить целое поколение новых Мар. Агата не намеревалась брать на себя ответственность за их жизни, понимая, что они с сестрой сделали всё, что могли, и дали воспитанницам в разы больше свободы, чем было когда-либо дано им самим. И всё же стоило Агате отправиться с кем-то из юных девушек на бой с нечистью, как она не могла хладнокровно наблюдать за их сражением. Агата предпочитала сама разобраться с максимальным количеством противников.