Монстры всегда возвращаются! - стр. 18
Мелоди зажмурилась. Нет, она может! Она ведь уже пела на сцене. И всегда мечтала петь снова. Надо просто не обращать внимания на шум и болтовню, не видеть недоверчивых взглядов, представить, что она дома, под душем, и…
– «I am doll eyes…»
Голос звучал чисто. Без сипов и хрипов. Звонкий, ясный, берущий за душу голос.
Внезапно Мелоди снова очутилась в Беверли-Хиллз. Злая на весь мир за то, что он отвергает ее из-за ее носа (огромного носа!), за то, что в ней видят всего лишь часть тела, а не человека в целом. Она бесилась у себя в ванной, пока ее семья наслаждалась своей свободой и красотой…
Гитара Сейдж звучала упорно и настойчиво. Мелоди стиснула микрофон обеими руками, воплощая энергию ударных и басов. Ее негодование нарастало, набирало силу, как кружащийся торнадо.
– «Yeah, they really want you, they really want you, they really do…»
Музыка замедляла темп. Песня заканчивалась. Мелоди подстроила свой голос ей в такт. От гнева – к мести, от мести – к беззащитности, от беззащитности – к смирению.
– «Someday, you will ache like I ache…»
Последний аккорд – и песня закончилась. Наступила тишина. Мелоди открыла глаза.
Тишина лопнула, как воздушный шарик, и взорвалась аплодисментами.
Она застенчиво улыбнулась.
– «Нирвану» знаешь? – спросила Сейдж.
Мелоди кивнула.
Глава 4
Смотри, что нам мышка принесла!
Дивный Граф, расправив крылья, спланировал вниз с балдахина к черной, изготовленной в форме гроба кровати Ляли. Он растопырил когти, оскалил крохотные желтые зубки и устремился на…
– Стой! Это не настоящая мышь!
Она поймала своего кожистокрылого питомца прежде, чем тот приземлился на клавиатуру и испортил открытый документ. Ляля погладила его пушистую головку. На ее розовую шелковую пижаму упала струйка мышиной слюны.
– Ой, фу-у! – Эмми-ирландка, сидевшая среди диванных подушек с оборочками, шарахнулась прочь и ударилась о серебряные ручки, опускавшие крышку изготовленного на заказ спального гроба Ляли. Твердеющая глиняная маска у нее на лице растрескалась.
– В Америке все пускают слюни, Эмми! – насмешливо заметила Лагги, полируя коготки золотистому пуделю. – Погляди хоть на Тини Тернер!
Тини Тернер, щенок мальтипу (помесь мальтийской болонки с пуделем), которая музыкально завывала, пока ее расчесывали, сейчас мирно посапывала. И под ее мордочкой по черному атласу уже медленно расплывалось влажное пятно.
Эмми-ирландка окинула взглядом беспокойных питомцев приюта, сидящих в расставленных в несколько ярусов клетках или в переносках, застеленных газетами с желтыми пятнами.
– Да нет, я знаю. Просто я чувствую себя так, словно я опять на ферме у себя в ирландском захолустье.
– Ладно, Шейла, хорош ныть, – сказала Лагги. – Считай, что ты очутилась за сценой четкого телешоу, посвященного спасению животных. Фермой тут и не пахнет!
– Полный мех! – подтвердила Клодин. – Я-то думала, ты хочешь нам помочь, – добавила она, имея в виду свой видеоблог «Волк выход найдет!». Они собирались снимать ролик, посвященный ее серии самодельных аксессуаров для животных, и Эмми-ирландка вызвалась поработать оператором.
– Круто! Так я ж и помогаю! – возразила Эмми-ирландка, помахав тортильей с сыром.
Ляле хотелось сказать подружкам, чтобы они заткнулись. Из-за того, что они непрерывно тараторили, а из динамиков гремел зыкинский плейлист Лагги (версия 7.0), было совершенно невозможно сосредоточиться. А ей было непременно нужно закончить это письмо. Она рассчитывала, что на него уйдет пара часов, а потребовалось несколько дней.