Монстры тоже плачут. Летопись Стаземелья - стр. 29
Когда госпожи не было дома, Второку удалось пробраться в её спальню. Там под кроватью стояла большая бутыль со снотворным зельем. Динора поила им детей, когда собиралась вывезти их на продажу. Было несложно отлить из бутыли зелье, а потом добавить его в еду, которую готовили для хозяйки и ее помощников. Он не знал, сколько нужно добавлять, и для верности налил не жалея. Они все быстро заснули… и больше не дышали. Пришлось потом тащить мертвое тело хозяйки к тайной комнате, чтобы добраться до денег.
Второк не чувствовал раскаяния, только радость отмщения и свободу. Он покинул приют, но не знал куда теперь идти. Всю жизнь провёл в этом доме и не понимал, как жить иначе. Он стал прятаться в каких-то заброшенных домах на окраине города, убегал от людей. Его искала городская стража. Второк выбирался из укрытия только ночью. Потом его избили и ограбили. Он голодал. Стал тоже грабить. Худой и гибкий – он пролезал по ночам в окна богатых домов, крал еду и вещи. Однажды его поймал хозяин дома. У Второка был нож… Это стало его первым убийством. Затем были и другие. В конце концов, стража выследила его и арестовала. Второка приговорили к смертной казни.
Тогда, почти триста лет назад, для преступников применяли просто варварские и неоправданно жестокие виды казни. Это были пытки, которые продолжались иногда несколько дней. Для Второка выбрали так называемую «крысоловку». В назначенный час смертника притащили на городскую площадь, где была вырыта глубокая яма. Над ней установили подъёмный механизм с катушкой, напоминающей колодезный ворот.
Под радостные крики и улюлюканье толпы зрителей связанного юношу стали опускать на цепи в глубокую яму. Преступник извивался и орал, что есть мочи. Он отлично знал, что на самом дне ямы его ожидают голодные крысы.
Ноги пленника ещё не успели коснуться земли, а злобные маленькие твари уже карабкались по нему, цепляясь за одежду и тело своими когтистыми лапками. Острые, как иглы, зубы впивались в живую плоть и раздирали её на куски. Второк завывал от боли и страха, но крысы не обращали на это внимание. Они были слишком голодны и уже растерзали двоих сородичей, которые оказались наиболее слабыми.
Через несколько мучительно-долгих минут преступника вытянули из ямы, стряхнули с него грызунов и оставили висеть под нещадно-палящем солнцем. Горожане, пришедшие полюбоваться казнью, плевали и швыряли в окровавленного пленника камни и гнилые овощи. Толстый палач с кривыми почерневшими зубами натёр его раны солью, от чего боль стала просто невыносимой. Несчастный бился в конвульсиях, моля о том, чтобы сознание покинуло его, но подъёмный механизм вновь заскрипел, и тело стало опять погружаться в колодец.
Второк рванулся из последних сил, чувствуя, как цепи впиваются в кожу. Вместо крика из горла вырвался рёв раненого зверя. По сути от человека в нём осталась только изодранная плоть, а в душе это уже было затравленное животное, сознание которого заполнил животный страх и дикая ненависть. Эти чувства врывались в его мозг мощным потоком, заглушая боль. Второк физически ощущал, как злость, словно жидкий огонь растекается по венам и жилам, заставляя их набухать и расширяться. Всё тело внезапно окутала тьма, которая, казалось, была пропитана мертвенным холодом. И всё же она была живой, двигалась, извивалась и касалась его ледяным дыханием. С натужным звоном лопнули звенья цепи, оплетающие преступника. Пронзительно заверещали крысы, метавшиеся в панике по дну ямы и взирающие на странное существо, которое появилось из Тьмы. Существо висело прямо на отвесной стене земляного колодца, цепляясь длинными и тонкими, словно у паука, лапами. Пасть монстра раскрылась, пытаясь изобразить усмешку. Злобные глазки с интересом изучали своё новое тело. Затем существо сорвало с себя грязные лохмотья, бывшие когда-то одеждой, и, ловко перебирая лапами, устремилось наверх.