Монолон - стр. 3
– На покаяние?! К жрецу?! – усмехнулся Октавиан. – Мой старый друг Иустиниан быстро бы тебя обработал и за горсть монет растрепал твой секрет каждому встречному, – он сделал паузу и вернулся к очагу, сел. – К таким людям нельзя обращаться просто так.
– О чём ты? – не понимал сын.
– Секреты люди хранят по двум причинам. Первая – если они члены твоей семьи и на них так же скажется раскрытие тайны, хотя тут бывают исключения. Везде бывают исключения! А вторая – это когда вы храните тайны друг друга, особенно, если проступок общий, – Октавиан сделал глоток и продолжил. – Главное надеяться, что ты не заделал ей ребёнка.
– Отец Юрии меня уничтожит, – сглотнув горечь во рту, произнёс Тит.
– Гней Юрий Кесарь! – торжественно произнёс Октавиан. – С опасной семьёй ты решил породниться. Даже я был удивлен, получив приглашение на свадьбу. Странно, что он выбрал для своей младшей дочери тебя, а не твоего брата.
– У Сикста иные заботы, – сказал Тит, – он хочет заполучить Корнелию Сципиону.
– А он не ищет лёгких путей, – удивился Октавиан. – После смерти её отца Понтия, забота о будущем дочери легла тяжким грузом на супругу. Гициния Кравв и по молодости была жестким беспринципным человеком, боюсь подумать, какой она стала с годами. А с Кесарем ты будь осторожнее. Он выдал старшую дочь за советника диктатора, а младшую за тебя – Верховного судью. Тянется к самому верху и вскоре попытается завладеть всей властью.
– Ты видишь во всём коварный заговор, отец! – растерянно сказал Тит. – Мы с Юрией любим друг друга.
– Любите – хорошо, – пожал плечами Октавиан, – но за полем из цветов хорошо бы тебе начать различать дремучий лес.
Они молча сидели, долго вслушиваясь в потрескивание поленьев.
– А если мне не повезёт, и Люция забеременеет? – с трудом выдавил из себя Тит.
– Тогда ты совершишь ошибку, которую бы не сделал, будучи моим прилежным сыном, – спокойно сказал Октавиан и, встретив задумчивый взгляд сына, пояснил. – По молодости я тоже совершал глупости. И самая неприятная, хоть и не такая, как твоя по накалу, но тоже весомая, произошла по вине алкоголя. Я и Иустиниан любили пускаться в загулы, кутить и всячески разбазаривали наследство. И одна из подобных лихих ночей привела нас в деревеньку на окраине.
– Так вот что послужило причиной твоего увлечения ютить крестьянских сирот! – догадался Тит.
– Зато теперь я могу исповедаться у друга-жреца, а ты нет, – отшутился Октавиан. – Просто всё отрицай, и Туннии, скорее всего, будут делать то же самое, чтобы не опозорить свой род.
Иустиниан Гициний Кравв
Иустиниан остановился перед домом Магна Тунния. Громадина в четыре этажа выигрышно выделялась на фоне окружающих построек. Магистр авгуров прекрасно знал, во сколько городу обошёлся Храм Юпитера и схватился за голову. Размах был сопоставим, но там дом Бога, а тут – какого-то консула.
У жреца в голове сразу всплыл вопрос: «Кто вообще такое позволил? Только несколько поколений назад ценой тысяч смертей и крови удалось вырвать власть у царей, и тут такое. Неужто, память людей так коротка? Одному человеку, каким бы он ни был замечательным, нельзя давать неограниченную свободу и поощрять вседозволенность. Особенно если этот человек обременён властью».
– Деньги стали истинным богом монолонцев, – с болью в сердце прошептал Иустиниан.