Моногамия Книга 2 и Книга 3 (старая редакция) - стр. 62

- Алекс!

- Да!?

- Ты решил это воскресение уделить мне, так?

- Так…

- Значит, время этого воскресенья принадлежит тоже мне, так?

- Ну, да …

- Вот я своё время взяла и потратила на твой сон. Больше мне ничего не нужно, потому что сейчас для меня это самое важное: ты мало спишь и никогда не высыпаешься, мало ешь и никогда не отдыхаешь, и всё это действует мне на нервы, потому что я беспокоюсь, что ты снова заболеешь!

Алекс молчит, а я вытягиваюсь уже вся, так как кровь, наконец, вернулась в мою ногу, и стону:

-Блин, у меня всё тело затекло!

Поворачиваюсь к нему и вижу, что глаза его наполнились слезами, да ещё так щедро … Я уже в панике, лихорадочно решаю, что он запланировал нечто важное на утро, мысленно отрубаю себе голову за эту выходку, и шепчу:

-Прости меня, я поняла, я больше так делать не буду…

Внезапно он загребает меня обеими руками, как большой, очень большой котёнок, вжимает меня в себя, и надрывным голосом просит:

- Делай! Делай, пожалуйста, так всегда! Делай со мной всё, что захочешь, ты  - самое дорогое, что у меня есть…

Кажется, в эту секунду мы совершили гиперскачок навстречу друг другу, а я так и не поняла, что же его так тронуло?

{Mario M - Let Me Out}

В воскресенье погода сделалась теплее, а ветер умереннее, и мы долго гуляли по побережью. Алекс показывал мне чудесные места, мы были в сказочном лесу, влажном, покрытом светлозелёными мхами, даже нашли несколько огромных белых грибов, которых тут много, и «наши», уже разбалованные их обилием, не берут все другие, а сами американцы вообще такой забавой, как сбор грибов, не увлекаются.

В отель мы вернулись ближе к вечеру, нужно было быстро поужинать и выдвигаться обратно домой, чтобы успеть вернуться хотя бы до полуночи, ведь завтра Алексу на работу, и его будничный будильник выставлен на 5:30. Хотя бы 5 часов пусть поспит…

Я устала, и пока Алекс собирал наши вещи и делал нужные ему звонки, прилегла в спальне ненадолго, но он очень скоро последовал за мной. Постель стала для нас чем-то намного большим, чем место для сна и ложе любви. Это было то место, которое единственное подтверждало, что мы пара, что мы всё ещё супруги, оно давало надежду, что однажды всё вернётся, наши глаза вновь наполнятся счастьем, а сердца радостью, что мы вновь найдём друг в друге родственные души, но на этот раз  уже сохраним эту связь, взлелеем её и превратим в то, что Алекс так уверенно описывал мне, сидя на полу своей парижской кухни - в нашу настоящую и счастливую семью.

Мой муж лёг рядом, не отрывая глаз, но и не прикасаясь. Его нерешительность сковывала меня, но я собрала силы и волю в кулак и сделала первый шаг: провела ладонью по его щеке, медленно нежно, наслаждаясь сама и лаская его одним и тем же жестом. Глаза Алекса закрылись, он как никто всегда чувственно откликался на мои редкие ласки, но мне и тогда не дошло, как много на самом деле они значили для него…

Не дождавшись ничего большего, он придвинулся ближе и обнял меня, лаская своими губами мои руки, лицо, шею, грудь и остальные части моего тела, по мере того, как ловко освобождал их от одежды. Вот кто не скупился на ласки, вот кто умел  щедро дарить их, доводя до исступления – это Алекс, Бог любви, сломленный и опустошённый, он никогда не изменял себе, оставаясь непревзойдённым любовником. Сейчас я часто задаюсь вопросом: как он вообще терпел меня? Мою тупую упёртость и принципиальность? Мою холодность и бесчувственность?