Моногамист - стр. 6
- Я выпишу чек.
- А как же тестовый дом?
А как же тестовый дом и… моё будущее… Моё будущее и будущее маленькой девочки, которая хочет жить…
- Не волнуйся, я придумаю что-нибудь.
Только вот, что?…
- Алекс, ты Чудо!
- Вовсе нет. Я просто человек, у которого есть деньги. Были.
Мы молчим, Кристен натягивает на себя простынь, и я понимаю, что вскоре услышу нечто неприятное.
- Говори, - требую, подталкивая её, наконец, к тому, о чём подозреваю, но хочу знать наверняка.
- Ты снова звал её во сне.
Чёрт, вот я так и знал! Вот знал же! Голимая моя болтовня и предательская башка!
Тру глаза рукой, скрывая этим жестом алый стыд, разлившийся по моим щекам. Я почти никогда не краснею, потому что никогда не испытываю ни стыда, ни стеснения, ни дискомфорта. Я уверен в себе и доверяю своим поступкам. Но когда вскрывается то, что я так старательно прячу, мои эмоции меня не просто выдают, они меня обнажают, делают уязвимым, хрупким, я ощущаю себя бокалом из тонкого горного хрусталя, в слабой, неуверенной руке нетрезвого шутника… И этот шутник – моя жизнь, моя судьба…
4. Глава 3.
{Если вы встретите свою настоящую любовь, то она от вас никуда не денется - ни через неделю, ни через месяц, ни через год.
ГабриэльГарсиаМаркес}
{James Vincent McMorrow – Wicked Game}
Всё случилось, когда мне было семнадцать лет, почти уже восемнадцать. В то лето, в сущности, я и почувствовал впервые себя мужчиной, хотя к тому моменту уже успел познать женщин больше, чем ношу волос на своей голове.
Мужчиной я стал в то мгновение, когда ощутил в себе силу и желание применить её во имя защиты слабого женского существа, невесомого создания, лёгкого, почти воздушного, но смелого, отчаянного, сильного духом, гораздо сильнее меня.
Я заметил её сразу. Наблюдал, изучал, не мог оторвать глаз. Была ли она красивой? Конечно, была, её глаза мне не забыть никогда: огромные озёра, иссиня-серого, насыщенного, глубокого цвета, отдающего бирюзой, такого я не встречал ни разу. Странные глаза… По законам своего оттенка, они должны были быть светлыми и холодными, но у неё были тёмными и тёплыми, даже горячими, они выдавали страстность, острый ум, пронзительный, незаурядный, он ясно читался в её взгляде, пронизывающем, испытывающем, покоряющем… Она словно била им, сокрушая, предлагала вновь подняться и проявить себя, показать, на что способен, к чему пригоден, зачем явился и что смогу предложить…
Меня тянуло к ней. Очень странное чувство, необъяснимое, обнаруженное мною впервые только тогда: влечение, но не сексуальное, а именно непреодолимое желание приблизиться… От мысли, вернее, от острой жажды прикосновений, потребности дотронуться, у меня в прямом смысле начала кружиться голова. Ничего подобного я никогда не испытывал в своей жизни, настолько сильных эмоций, потрясающе глубоких чувств, повергающих сознание в состояние невесомости.
Но она была не одна. Он целовал её почти постоянно, не выпускал из своих рук, пряча от меня её тонкое тело, одетое настолько белой, что почти голубой кожей. Казалось, даже Солнце было бессильным перед ней, неспособным оставить своё золото на её нежной коже… Он держал её за талию, хватал за руки, обнимал тонкую шею, сжимал хрупкие плечи, неумело вторгаясь, буквально надругаясь над её нежностью, утончённостью, изяществом… Не такими должны были быть мужские руки на её теле, не такой наглой должна была быть его хватка, и она сопротивлялась, осознанно или нет, но стремилась вырваться, отстранялась, но он всякий раз вновь овладевал её вниманием и свободой, заключая, как птицу, в бездарную клетку своих больших рук… И мне почему-то безумно хотелось вырвать ему эти руки!