Моно логи. Том 2 - стр. 18
Финиш!
Гриша и "Иннова".
Любой, кто проводил в голографичке больше недели, влюблялся. Влюблялся в красавицу "Иннову", в её зеленые глаза, а, точнее – в один глаз, то есть в излучатель. Мощная, надёжная, стабильно выдававшая нужную мощность красавица поражала воображениея любого, имеющего отношение к оптике, и уж тем паче к голографии.
"Иннова" была прекрасна… И мы все любили её нежно и трепетно. И она отвечала нам взаимностью.
Перефразирую: натрахались мы с ней порядком!
Я тогда был ещё подмастерьем, до серьезных работ не допускавшимся. Голограммы писал Гриша, и секс с "Инновой" был именно его прерогативой. И вот однажды бегаю я туда-сюда по "Оптику", чем-то занимаюсь, время от времени прохожу мимо голографички и через открытую дверь вижу, как Гриша строит новую схему.
Поставит зеркало так, этак, воткнёт на пути пучка узел чистки, покрутит его, повертит… Разберёт схему заново, снова начнёт с самого начала… В общем, занят обычной работой голографиста.
Прохожу мимо один раз. Гриша колдует. Прохожу во второй. Гриша разобрал схему и тупо смотрит на идущий мимо него тоненький лазерный луч. Видимо, встала работа… Прохожу в третий. Гриша стоит перпендикулярно лучу, и с одинаковыми интервалами поднимает и опускает ладонь, "рубя" лучи ладонью.
И повторяет при каждом движении: "Бла! Бла! Бла! Бла!"
Работа голографистом налагает определенный отпечаток на психику…
Тогда я ещё не знал, что через полгода я сам буду разговаривать с "Инновой" и в минуты кризиса инженерной мысли буду выжигать лазерным лучиком узоры на чёрном листочке бумаги!
Шойдин и юбилей.
Не помню, сколько ему тогда стукнуло. То ли 50, то ли 60… Вероятнее всего, 50.
Мы накрыли стол прямо в "Оптике", Шойдин обзвонил всех коллег, с кем когда-либо работал… И в итоге у нас за столом собралось с десяток профессоров, пара лаборантов и мы, четверо студентов различных курсов.
Так моё представление о профессорах, как о серьёзных бородатых дядьках, было развеяно окончательно. Я ж ведь тогда ещё молодой был, первокурсник, студик… Мне казалось, что профессор – это уууууу! А профессор, это, оказывается, ооооооооооо… особенно, когда выпьет!
Рядом со мной сидел доцент Малинин! Будущая легенда СГГА, но на тот момент – просто полноватый и круглолицый маленький профессор. Он оживлённо размахивал руками, пару раз заехав мне по физиономии, рассказывая, какую рыбу он поймал на Волге в 1979-м… Напротив – доцент Лебедев, учивший Гришу водить машину. Да, да, учил он его прямо тут, за столом, держа воображаемый руль и время от времени нажимая на воображаемые педали!
Круче всех был, разумеется, Шойдин… Я застал его в голографичке, за объяснением двум лаборантам, что же такое голография!
– Голография – это удивительно! Вот представьте себе, что с помощью вот этого всего (жест в сторону СИНа, на котором стоит "Иннова" и куча всяких элементов трёх схем, работающих одновременно) можно записать на ПЛОСКУЮ поверхность полную информацию об ОБЪЁМНОМ изображении вот этого вот трёхмерного идиота (жест в сторону себя самого).
Я, кстати, тогда ещё не пил, но всё равно стал звездой шойдинского юбилея. Когда у меня с бутерброда упала колбаса, я отбил её ладонью у самых колен и подцепил ртом на лету…
Вика и шкаф.
Вика была девушкой маленькой. В смысле, по росту. Любила Толкиена и хоббитов, и на все мои шутки относительно своего роста, всегда отвечала: "Полурослики мы!" И гордости в этой фразе было столько, что я сразу же вспоминал, кто спас Средиземье, и перед кем склонял голову король Гондора!