Монастырь (сборник) - стр. 39
Проходя мимо отдела женской прозы, он обратил внимание: черноволосая девушка стояла в той же позе, что и пять минут назад, но книгу теперь держала очень близко к глазам, и Хьюго подумал: почему бы ей не носить очки при такой близорукости?
– Простите, могу я чем-нибудь помочь? – спросил он, полагая, что услышит обычное «Спасибо, все в порядке».
Девушка молча протянула книгу, которую Хьюго сначала взял в руки и лишь потом остро ощутил ее необычность.
– Странная книга, верно? – спросила девушка, когда Хьюго, осмотрев томик со всех сторон, раскрыл его посредине, обнаружив строки, составленные из непонятных значков, каждый из которых был размером с обычную букву кегля «миттель».
Закрыв книгу, Хьюго еще раз внимательно ее рассмотрел, не обнаружив ничего, на что не обратил бы внимания с первого взгляда: стандартный размер покет-бука, толстенькая, страниц пятьсот, колонцифры отсутствуют, обложка полукартон, как и у прочих книжек такого формата. Ни названия, ни фамилии автора. Вообще ничего – белая обложка, матовая фабричная ламинация. Ни форзаца, ни авантитула, ни титульного листа – сразу под обложкой, на первой странице начинались строки, составленные из значков, вряд ли имевших отношение к какому-нибудь известному языку (Хьюго был почему-то уверен, что не ошибается, и языка, буквы которого были бы похожи на миниатюрные лабиринты, не существует в природе).
Никаких выходных данных, сведений об авторе и копирайте – даже год выхода указан не был, будто книга возникла из безвременья.
Хьюго поднял взгляд, и девушка смущенно пожала плечами.
– Она стояла здесь, – девушка положила палец на шестую полку снизу, где располагались творения Барбары Картленд – между «В объятиях любви» и «Выше звезд».
Хьюго молча ждал продолжения, стараясь не смотреть девушке в глаза; он знал, как это раздражает, а молчание, наоборот, побуждает собеседника к продолжению – раз уж начал говорить, то рассказывай все, как было.
– Я не большая любительница женских романов, – произнесла девушка, будто оправдываясь, – просто сейчас лето, хочется отвлечься…
Может, она ждала, что Хьюго скажет: «Я вас понимаю, летом только Картленд и читать»? Но Хьюго молчал, и, похоже, девушка на него рассердилась: она не сделала ничего предосудительного, отчего библиотекарь стоит, как полицейский, глядя поверх ее головы и воображая невесть что?
– Кто-то, – сказала она, – наверно, поставил ее сюда по ошибке?
Книга была новой. Хьюго перелистал страницы – теперь медленнее, то и дело задерживаясь, чтобы рассмотреть странные значки-лабиринты, в которых взгляд утопал, зацепившись за какую-нибудь очень маленькую линию, возможно, ничего не значившую, а, может быть, как раз и определявшую значение той или иной буквы… или цифры?
Он пощупал бумагу. Обычная, восемьдесят граммов, по качеству точно такая же, на какой были напечатаны сотни книг, стоявших на полках – покет-буки обычно на такой бумаге и печатали: дешево и качество неплохое.
Поднеся книгу к носу, Хьюго понюхал корешок – обычная склейка книжных блоков. Обычная книга, нарочито обычная. Вот, он нашел нужное слово: нарочито обычная книга! Но странная, тем не менее, до такой степени, что выпустить книгу из рук Хьюго не согласился бы и за тысячу долларов, которые, конечно, никто ему не предложит, хотя в его запутанном хозяйстве деньги были бы совсем не лишними.