Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951 - стр. 48
Настоящее празднование с освящением знамени, небольшим представлением и прощанием с уезжавшими в Смоленск Давыдовской и Мартино было устроено в Доме молодежи в воскресенье 10 мая. Тогда же состоялась и передача мне руководства дружиной. Передав мне официально руководство Варшавской дружиной, Мартино своим подпольным приказом по ИЧ назначил меня одновременно и начальником отдела в Генерал-губернаторстве53.
Радостный день был омрачен случившимся у Мартино кашлем с кровью. Доктор нашел у него туберкулез, и ни о каком продвижении в Россию не могло быть больше и речи. Войцеховский, оценивший руководительские способности Мартино, оставил и его, и меня на службе в Доме молодежи. Шла подготовка к лагерю, и работы хватало на нас всех. Про Мартино Войцеховский писал, что он обладал «необыкновенным умением привлечь сердца молодежи» и что он «преобразил Дом молодежи своим талантливым руководством»54.
В Варшаве можно было бы объясняться по-русски или по-немецки, но немецким языком я не хотел пользоваться, а русский для поляков был мало понятен. Поэтому я решил с первого же дня учиться польскому. Мартино составил мне список самых необходимых фраз, но всего он предусмотреть не мог, и в первые же дни у меня был забавный случай. Я спросил у прохожего – где такая-то улица, а он мне ответил «нех пан пуйде просто». На это я ему сказал: «пшепрашам, для пана то ест просто, а для мня не». Однако прохожий знал русский язык и объяснил мне, что польское слово «просто» в переводе будет – «прямо».
Оказалось, что еще надо знать, что польское слово «запомнить» значит – «забыть», что «искусство» по-польски будет – «штука», и т. д.
Что я заметил в первые же дни, так это набожность поляков. Проезжая в трамвае мимо костела, все мужчины, начиная с кондуктора, приподнимали шляпы. В католической Хорватии такого не было.
И еще одна вещь мне бросилась в глаза. Для немцев по Варшаве ходил специальный трамвай с номером «0», а во всех других передняя площадка и первая скамейка была Nur fuer Deutshe. «Только для немцев» в Польше были и парки, и рестораны, и магазины. Правда, поляков не лишили, как жителей оккупированного СССР, передвижения на трамваях и по железной дороге, почты, телеграфа и телефона, но все же ограничения были очень чувствительными. В ответ на унижения поляки отвечали анекдотами. Такого количества антинемецких анекдотов я нигде не слышал. Слышал я их, впрочем, не от поляков, с которыми мало общался, а от наших русских, которые, если и были на многое в обиде на поляков, то в годы оккупации им определенно сочувствовали.
Должность начальника подпольного отдела требовала от меня расширения разведческой работы на провинцию. Я обратился к Войцеховскому с предложением привлечь в лагерь на этот раз и русских детей из провинциальных городов. Войцеховский охотно принял мое предложение и снабдил меня адресами представителей комитета в провинции и деньгами для поездок. Я посетил Краков, Ченстохову, Радом и Люблин. В Люблине мне удалось основать звено «Белый Медведь» и посетить его еще дважды до начала лагеря; в Кракове, Ченстохове и Радоме я нашел по одному человеку и записал их в одиночки. В Холме, Львове и Перемышле из-за протестов украинцев представителей Русского комитета не было, но Вюрглер дал мне адреса членов НТC. Их имена я, к сожалению, не запомнил.