Молли имеет право - стр. 22
Сейчас-то мы прекрасно знали, что Герти и не пыталась сосредоточиться на глаголах. Её вообще интересуют только хоккей и теннис. Иногда я думаю, что единственная причина, по которой Грейс с ней дружит, заключается в том, что Герти не угрожает претензиям Грейс выиграть кубок.
Нора смерила обеих надменным взглядом. Иногда она удивительно похожа на знатную пожилую даму – во всяком случае, удивительно для маленькой рыжей девчонки из Драмкондры.
– Так что же ты не пожаловалась профессору Шилдс? – свысока поинтересовалась она.
Грейс звонко захихикала.
– Не говори глупостей, – сказала она сквозь смех. – Я же не ябеда.
– Правда? – вскинула бровь Нора. – Ты меня удивляешь. Пойдём-ка отсюда, Молли.
И она взяла меня под руку (чего мы тоже не должны делать, поскольку монашки столь близкой друж бы между девочками не одобряют: говорят, мол, это «нездорово», хотя я и не очень понимаю почему. Можно подумать, мы с Норой заразные).
Грейс проводила нас сочувственной улыбкой (крайне раздражающей), а потом они с Герти принялись болтать с Мэй Салливан – она новенькая и иногда общается с Грейс и Герти (наверное, потому, что в отличие от нас, знающих Грейс уже много лет, не может рассмотреть за приторно-сладкими манерами её настоящее лицо).
Пока мы с Норой шагали в лабораторию, на следующий урок, я сказала ей:
– Знаешь, не то чтобы ты была неправа, но, может, нам не стоило ссориться с Грейс?
– Это ещё почему? – возмутилась Нора. – Она этого вполне заслуживает! Как она вообще смеет упоминать маму и указывать, читать ли нам записки!
– Это правда. Но, может, именно сейчас нам лучше не попадаться ей под горячую руку? Особенно если… – я умолкла.
– Если что? – нетерпеливо переспросила Нора.
Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что ни Грейс, ни кто-либо другой не подслушивает.
– Ну, мне кажется, я не отказалась бы побольше узнать о… о том, что значит быть суфражеткой.
И так быстро, как только могла, рассказала ей, что случилось вчера вечером и что говорила на митинге та дама, миссис Джойс.
– Знаешь, она ведь совершенно права, – горячилась я. – Подумай хотя бы о Гарри: ему сходит с рук такое, за что нам влетело бы по первое число.
– Да, ты права.
– И он вечно получает лучшие кусочки курицы! – добавила я, возвращаясь к своей любимой теме.
– Как и Джордж, когда он дома, – вздохнула Нора. (Джордж – это её брат, если ты вдруг забыла.)
– Да, я видела. Братьям вообще позволяют больше, чем нам. И с самого рождения считают само собой разумеющимся, что они будут учиться в университете. А ведь достаточно разок взглянуть на Гарри, чтобы понять, что он круглый дурак. Зато бедняжке Филлис пришлось до бесконечности упрашивать родителей, хотя она такая умная. Впрочем, если задуматься, мальчишки и право голоса получают, когда вырастут, точно так же, как сейчас – лучшие кусочки курицы.
– Боже мой, – ахнула Нора. Но прежде чем она успела что-либо добавить, над нами вдруг нависла мать Антонина с вопросом: «А что это вы, девочки, бездельничаете?» – и пришлось во весь дух мчаться на урок. И только на перемене, пока мы пили молоко, у нас появилась возможность как следует всё обсудить.
– Так что конкретно ты предлагаешь? – выпалила Нора, едва мы нашли в столовой достаточно укромный уголок. – Просто я пока не уверена, что хочу быть суфражеткой. В смысле, звучит довольно заманчиво, и я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря о наших братьях и их привилегиях, но сама я, если честно, ни о чём таком не думала.