Молчание Апостола - стр. 3
– Убийцы.
– Во всяком случае, не воры, не грабители. Хотя выкрасть икону исхитрились.
– Это верно. Выкрали, но не забрали. Раскололи, уничтожили и бросили.
– Потому и не воры. Тут, Никос, посерьезнее. Смердит все это, сын мой, врагом рода человеческого, вот что я тебе скажу.
– Сатанисты?
– Сие Господь ведает.
– И, похоже, кое-кто еще, – внезапно произнес полицейский, указывая рукой на цепочку маленьких то ли детских, то ли женских следов, ведущих от места бойни вниз, в сторону моря.
Под утренним солнцем снег таял быстро, и так же быстро таяли таинственные следы. Никос бросился фотографировать их, понимая, однако, что слишком уж много информации они из этих снимков не добудут.
Потом он достал из футляра рацию и вызвал начальника.
Рация зашипела, и через пару секунд в металлической мембране раздался голос антиномоса Ставроса:
– Ну и что там, Никос?
– Плохо, начальник. – Он помолчал. – Нет. Не плохо. Страшно. Тут надо бы с Афинами связываться.
– Не тяни. Насчет Афин я уже сам решать буду.
– Убийство, начальник. Массовое убийство. И садистское к тому же.
– Массовое? Сколько человек убито? Отец Иоанн жив?
– Жив. А трупов двенадцать. И у всех…
– Погоди. Сейчас вызову бригаду криминалистов из Афин и сразу же к вам. Будь на месте. Понял?
– Так точно, понял. Отбой.
Глава 2
Конференц-зал отеля «Тистл», расположенного на северо-западной окраине гигантского лондонского аэропорта «Хитроу», был почти полон. Новые слушатели все подходили и подходили. Еще бы: на эти два дня были заявлены выступления профессора символогии Джона Лонгдейла, известнейшего воинствующего атеиста, одной из ключевых фигур «Фонда за разум и науку», персоны не менее знаменитой, чем сам Ричард Доукинз, основатель этой организации. Он всегда был на переднем крае битвы науки с клерикализмом, религией и суеверием. Именно так Доукинз с коллегами представляли себе и другим свою деятельность.
Репортеры, падкие на хлесткие эпитеты, окрестили Лонгдейла разрушителем святынь. Впрочем, так оно и было. Он не раз разоблачал как подделки многие религиозные тексты и чудесные события, якобы происшедшие от первых веков христианства до Возрождения, века Просвещения и вплоть до наших дней.
Тем более необычной и чрезвычайно интересной представлялась тема двухдневного доклада Лонгдейла. Он посвящался Иммануилу Великовскому, одному из отцов «новой хронологии», который искал доказательства космических катаклизмов в священных книгах разных религий, но в первую очередь – в Библии.
Зал, уже заполненный слушателями, нетерпеливо гудел. Техник настраивал проектор, подключенный к ноутбуку на столе докладчика. Сам Лонгдейл стоял за краешком открытого занавеса и изредка бросал взгляд на аудиторию.
Профессор был классическим, почти киношным образцом представителя академических кругов из безалаберных и свободолюбивых шестидесятых годов: джинсы, твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях, длинные, до плеч, волосы и нечто среднее между бородой и небритостью.
Техник наконец-то справился с проектором, и на экране появилось худощавое лицо с типично еврейскими чертами, да еще и в толстых очках: Иммануил Великовский.
На сцену вышел ведущий, который поздоровался с присутствующими и возвестил:
– Дамы и господа! Достопочтенный докладчик сегодняшнего и завтрашнего вечеров, профессор Джон Лонгдейл! – после этих слов ведущий зааплодировал, приглашая зал присоединиться к нему.