Молчаливые боги. Мастер артефактов - стр. 80
Двадцатифутовый ящер жалобно всхлипнул и рухнул на бок, придавив своей толстой шеей Маюн.
Маюн запрокинула голову. Сквозь переплетенные кроны проглядывали яркие звезды. Тело вдруг стало восхитительно легким, и сознание устремилось к подмигивающим огонькам. Но вот небесный купол начал светлеть, и во мраке, окружавшем ее, Маюн почудилось какое-то движение. Носок чьего-то сапога легонько поддел ее подбородок, голова ее повернулась набок, и на мгновение Маюн показалось, что над ней, уперев руки в бедра, стоит Ойру. В следующее мгновение звуки просыпающегося леса разом смолкли, рассветное небо почернело, и все вокруг накрыла бесконечная чернильная тьма.
Боги, как больно…
Кентон очнулся и застонал, но тут же умолк, потому что даже стон причинял невыносимую боль.
Глаза были засыпаны землей, но это Кентона беспокоило меньше всего. Его тело изнывало от боли. В нем совершенно точно было что-то сломано – а может, и вовсе не осталось ни одной целой кости, – но Кентон не мог этого проверить. Он лежал погребенный под горой земли и камней и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Я не хочу умирать. Только не так.
Камни вокруг его головы образовали небольшую пустоту, давая возможность дышать, но воздуха было катастрофически мало и с каждым прерывистым вдохом становилось еще меньше. Кентон уже чувствовал легкое головокружение. Плохой знак.
Только не так.
Волевым усилием он подавил начинавшуюся панику и расфокусировал зрение. Его взгляд проник сквозь рыхлую пелену, застилавшую глаза, уперся в камень над головой, а пару секунд спустя Кентон увидел туннель. Точнее, никакого туннеля больше не существовало: вплоть до самого выхода на поверхность он был завален землей и осколками породы. Взор магических глаз, преодолев сотни футов темноты, вынырнул из подземелья, и в проблесках солнечного света Кентон рассмотрел тень от Северной башни и темные деревья Чащи. Кентон слегка отвел взгляд в сторону, и картинка исчезла.
«Бородатые яйца Одара! – выругался он про себя. – Что мне теперь делать? Как отсюда выбраться?»
О том, чтобы прокопать себе путь на поверхность, нечего было и думать, а Милость он потерял – выронил, когда начался обвал и камни ударили по рукам юноши. Кентон попробовал было шевельнуть ногами, но те оказались придавлены намертво. Едва он разомкнул губы, как ощутил во рту вкус земли.
Кентон начал задыхаться; сердце бешено забилось о ребра, как дикий зверь, стремящийся на свободу. Кеос воплощенный, ему не вырваться из этой западни! Кентон ощутил необычайный жар во всем теле. Жар все усиливался, и в глазах начало мутнеть.
НЕТ!
Протест, чистейшее воплощение его яростной воли и силы, громыхнул внутри, заглушив все мысли и страхи.
«Нет! Я не умру, погребенный заживо и всеми забытый. Я не умру – не здесь, не сейчас, никогда».
НЕТ!
Ответом на его немой крик была тишина. Земля, давившая на его тело, стала заметно теплее. Кентону захотелось крикнуть по-настоящему, но он лишь крепче сжал челюсти, чтобы земля снова не попала в рот.
«Аннев, ах ты, ублюдок, – подумал он. – Когда я отсюда выберусь, я поймаю тебя, брошу в яму и буду скидывать на тебя булыжники, слушая, как ломаются твои кости».
Кентон прекрасно знал, что это ложь: он уже покойник. Даже если позвоночник каким-то чудом уцелел, все равно он, можно сказать, парализован – если чем и получалось двигать, так только пальцами.