Молчаливые боги. Мастер артефактов - стр. 69
Цзянь застыл в благоговении, приоткрыв рот. Он несколько мгновений молча взирал на золотую руку, а потом, сглотнув, проговорил:
– Этот артефакт… он несет в себе кровь бога.
– Кровь Кеоса.
Цзянь вздрогнул.
– Эта рука не мертва. Внутри ее по-прежнему пульсирует кровь. Ты же и сам ощущаешь? Это стучит сердце богов. Тум-тум, тум-тум. Кровь сильна. Я чувствую ее.
Его руки потянулись к протезу, но замерли в дюйме от него. Цзянь отшатнулся и отчаянно замотал головой:
– Нет, мастер Айнневог, магия смерти тут не поможет. – Он медленно выдохнул. – Даже сама Смерть не поможет. Справиться с этой магией не по силам ни мне, ни моему богу. Снять эту руку сможет лишь сам Кеос – или же непревзойденный творец артефактов.
– Творец артефактов, – глухо повторил Аннев. – Такой, как… Урран?
– Именно. Мои же таланты здесь совершенно бесполезны. Мне очень жаль, Юный Феникс.
Расстроенный Аннев снова натянул перчатку.
– Ты хоть осознаешь, что постоянно даешь людям новые имена?
– О чем ты?
– Ты только что назвал меня Юным Фениксом, а Шраона недавно – мастером Ченгом. Сам-то ты это заметил?
– Я делаю так не нарочно. Прости, если обидел тебя.
– Я не обижаюсь. Как ты и сказал, имя – всего лишь очередная маска. – Юноша искоса взглянул на предвещателя. – Ты знаешь еще какие-нибудь из моих имен?
Цзянь внимательно посмотрел на него:
– Ты спрашиваешь меня о ритуале имянаречения, мастер Айнневог? К нему надлежит относиться со всей серьезностью. Наделение кого-то именем может иметь непоправимые последствия. Ты должен всегда об этом помнить.
Аннев, сбитый с толку его словами, нахмурился:
– Раньше меня уже называли по-другому. Кельга называла. Вот я и подумал: может, тебе Судьба скажет другое имя?
– Как правило, Судьба со всеми говорит одним голосом.
– Значит, не будет никаких пророчеств? – Аннев снова закутался в плащ, стараясь не выдать разочарования.
Цзянь улыбнулся:
– Мне казалось, ты не особо жалуешь пророчества.
– Не совсем. Просто я не люблю неясность. Ненавижу, когда не понимаю, что происходит, или когда меня заставляют плясать под чужую дудку. Я злюсь и готов что угодно натворить, лишь бы доказать, что они не правы.
– О, мне знакомы эти эмоции. Мы, провидцы, называем это «рискнуть настоящим ради будущего».
– Не понимаю.
– Ты жертвуешь чем-то в настоящем, надеясь изменить будущее, и в будущем либо срываешь большой куш, либо проигрываешь. – Йомад поцокал языком. – С пророчеством невозможно бороться. Его можно по-разному истолковать, но бороться с ним бесполезно. Будущее зиждется на настоящем, а настоящее произрастает из прошлого.
– Вот что меня бесит! Как будто судьбу нельзя изменить и все в твоей жизни предопределено!
– А ты думаешь, это не так?
Аннев упрямо мотнул головой:
– Я найду собственный путь.
– Как и написано на руке.
– Что?
– Слова на твоей руке означают: «Или найду дорогу, или проложу ее сам». Ты это имеешь в виду?
– Думаю, да.
– Ты слышал о Чаде Торнбриаре, крозеранском ткаче пустоты?
Аннев неуверенно пожал плечами.
– Это длинная история. Трагичная. Может, расскажу как-нибудь в другой раз. Но мораль ее такова: убегая от Судьбы, человек на самом деле бежит от своего будущего «я». После того, как мы сменили множество масок и имен, мы становимся тем, от чего пытаемся убежать.