Мои. Спор на счастье - стр. 9
Определенно, это все совсем не то, что было у Тихона прежде. Впрочем, он даже и не помнил, что там вообще было, и с кем. Словно именно этот поцелуй и был первым в жизни Тихона Демидовича Ирбиса. Самым настоящим.
— Ты что вытворяешь, Ирбис!?! — прокричала Рыжик прямо ему в губы.
Не прокричала, конечно. Так, шепнула сипло, будто находясь все еще во сне. Но эта фраза показалась Тихону очень громкой.
— Нос замерз. Грею, — так же тихо ответил Ирбис.
— Чей нос? — говорила Фрося.
— Твой, — шептал Тихон. Диалог был крайне абсурдным. Однако Ирбис радовался тому, что Фрося не вырывается из его рук. Даже не отстранилась. Но поцелуй пришлось прервать, к великому сожалению парня.
— Врешь. Мне жарко, — упрекнула Рыжик.
— Значит, мой, — продолжал говорить Ирбис, но наткнулся на разоблачающий девичий взгляд. — Ладно, мой тоже не замерз. Хорошо, я тебя поцеловал. Довольна ответом?
— Зачем? — уточнила Фрося.
— Что «зачем»? — не понял парень. — Зачем я поцеловал красивую девушку? Захотелось.
Ирбис ожидал, что ему сейчас прилетит оплеуха. Заслуженная, вопросов нет. Или прямо в нос кулаком. Тихон прекрасно знал, что Рыжик могла бы оформить ему фингал под глаз. Уж что-что, а драться дочку дядя Лева Ржавый научил. Однако Тихон совсем не ожидал, что в тишине салона зазвучит громкий девичий хохот.
— Ну ты даешь, Тиша! — смеялась Фрося.
Ирбис опешил, разжал руки. Самолюбие, разумеется, пострадало. Даже где-то проснулась обида на такую реакцию.
Он что, разучился целоваться? Или поцелуй действительно получился настолько «в первый раз», что совершенно не впечатлил Рыжика?
— «Красивая»? Я? С ума сошел? — хохотала Фрося так, что у нее на глазах появились слезы. — Слушай, у тебя что, перевелись подружки? Всех перетрахал? На третий сорт перешел?
— Прекрати выражаться, Рыжик, — строго отчеканил Ирбис. — Брань тебе не идет.
— Нет, ну правда, — говорила сквозь хохот Рыжик, — мне тебя даже жалко. Докатился до третьего сорта, перешел на конопатых.
— Ты красивая! — с нажимом изрек Ирбис, начиная злиться на девчонку. Что у нее в голове? Дурдом какой-то!
— Не ври, Тихон, я страшненькая, — таким тоном заговорила Фрося, будто объясняла маленькому ребенку таблицу умножения. — А тебе пора к окулисту.
— У меня с глазами все в полном порядке! — прищурился Ирбис.
— Значит, сходи к мозгоправу, — беззаботно посоветовала Фрося.
Рыжик, воспользовавшись тем, что парень был сбит с толку ее реакцией, переползла с его колен на свое место, закуталась в плед и надвинула шапку на рыжие волосы, пряча бронзовые кудряшки от Тихона.
— Ефросиния Львовна, ты красивая, не спорь! — жестко, не терпящим возражений тоном, заявил Ирбис.
— «Ефросиния»! Видишь, кто в наше время называет дочерей так? Поросяче-телячье имя! — продолжала девушка.
— Прекрати со мной спорить, Рыжик! Мне виднее, красивая ты или нет! — припечатал Тихон, злясь все больше. Некрасивая? Да он с ума по ней сходит! Ему дышать тяжко без нее! А она?
— Бледная кожа. Конопушки чертовы. На солнце я моментально краснею, как рак. И волосы эти! Рыжие! Мрак просто! — закрыв лицо ладонями, приглушенно говорила Фрося.
— Все равно красиво! И волосы, и веснушки! — не унимался Ирбис.
— Тихон, ты дурак, — вздохнула Фрося.
— Возможно, — кивнул Тиша, хмуро глядя на девчонку. Вот ведь упрямая!