Мои молодые годы - стр. 8
Третья тетя, Пана, жила в поселке. Она была старше мамы. Ее мужем был дядя Кеша Писарев, фронтовик, офицер из тунгусов из деревни Кумаканда, что по-эвенкийски означает «изюбрь». Он был отличным охотником, прирожденным – знал, когда, где и как можно добывать диких коз, поэтому мы часто ели у них вкусный суп из их мяса. Но был у него недостаток: прилагался к зеленому змию он частенько. Тетя Пана была статная, но холодноватая женщина: то ли она завидовала маме, то ли считала свой брак несчастным, не знаю, но с мамой они не разговаривали года три, хотя это никак не отражалось на нас, детях. Мы ходили в гости друг к другу, играли, приносили подарки, а наши матери обижались, но истинную причину этого мы так и не узнали.
Сначала тетя Пана жила на улице Чернышевской в двухэтажном деревянном доме. У нее была большая квартира с кухней, залом, отдельной спальней и ванной (в 60-е годы мы видели ванную только у нее). Одним словом – шикарная.
Когда наши родители приехали в Чернышевой в 1955 году, то первый год жили у Писаревых в этой квартире. Потом им дали комнату в бараке возле локомотивного депо в поселке Собачеевка. А уже в 1957 году, в год рождения средней сестры Светы, мы переехали на Карла Маркса, 11.
Через несколько лет Писаревы переехали в татарский поселок, который располагался на берегу реки Алеура. Там они купили дом с большим огородом и стайками. Держали скотину, кур – в общем, крестьянская жилка в них была жива. Сам домик был маленьким и холодным, зато в огороде росло много смородины, малины и крыжовника. Нам постоянно давали ягоду.
Мы ходили регулярно в тот дом, а потом, когда Писаревы получили благоустроенное жилье, мои сестры, живущие в поселке, постоянно навещали тетю до конца ее жизни.
Мне запомнились два эпизода.
Первый. На девяностолетие сестры решили подарить тете Пане что-то типа постельного белья, а она говорит:
– Давайте я добавлю денег, а вы купите мне золотую цепочку. Всегда хотела купить.
Второй. Мы сидели за столом и отмечали получение медали Труженика тыла. Я и спрашиваю:
– А какое радостное событие было во время войны?
Она сразу ответила:
– Для раненых стряпали хлеб, и я украла булку. Радость была, когда мы с девчонками ее съели…
– Так посадить же могли!
– Обошлось, а радость была. Вторая радость – когда объявили об окончании войны.
Вспоминаются мне ситуации и с участием дяди Кеши. В 30-х годах банда Кесаря вышла на дядю Кешу, заготавливающего дрова возле Налгекана. Есаул подъехал на коне в форме офицера и зло сказал: «Если ГПУ скажешь, что видел нас, то всю твою семью вырежу». Вот дядя Кеша и молчал. Отцу об этом рассказал уже позже…
У дяди Кеши был брат Семен, которого похоронили в 1942 году, потому что пришел треугольник (похоронка) на его имя: «Ваш сын геройски…». А он вернулся в 1947 году домой! Его, легкораненого, доставили в госпиталь. Над кроватью повесили табличку «Писарев Семен Сергеевич, год рождения, место жительства». На следующий день поступило много раненых. На его место положили тяжелораненого, а его перевели в другую палату. Табличку забыли убрать. Тот раненый скончался. Семен еще и перестал писать, подумал, мол, а зачем, если каждый день может быть последним…
Дядя Кеша работал в разных местах по снабжению и однажды принес маме половую краску. Мы выкрасили наш пол в сиреневый цвет. До этого пол был без покрытия, и мыли мы его с помощью большущего ножа, которым скоблили поверхность! Нынче ни одна йога не дает такой разносторонней нагрузки на мышцы, как мытье полов с ножом и тряпкой, когда задница вверху, а голова внизу!