Мои. Этим все сказано - стр. 18
— Мамуль, когда мы будем писать письмо дед Морозу? — спрашивает сынуля, задрав голову и разинув рот, чтобы языком поймать увесистую снежинку. У него это получается.
— Думаю, что на днях мы сделаем это, — улыбаюсь нелепо.
Невольно цепляюсь взглядом за длинное темно-серое пальто, так сильно различающееся на общей массе пузатых пуховиков. Его владельцу, в отличии от меня, явно не холодно.
Поднимаю глаза.
Виктор занимает скамейку напротив. Руки в кожаных перчатках держат два бумажных стакана известного бренда, из которых валит пар. На одном написано мое имя, на другом Серёжкино, а на полуулыбке мужчины — одно слово “когда”.
6. Глава 5
Складываю руки на груди и отворачиваюсь. Я Галку дождусь. Жаль только, я понятия не имею, сколько времени. А еще на улице ну очень холодно. Весенняя курточка не предназначена для того, чтобы сидеть на морозе. Да и пальцы ног ужасно замерзли в тонкой коже.
А от стаканчиков идет такой заманчивый пар…
— Ой, мам, смотри, дядя Витя! — радостно голосит Сережка и, прежде чем я успеваю что-то сказать, бежит к нему.
Мужчина мягко улыбается и протягивает сыну стаканчик.
Знаю, что не стоит показывать слабость и идти на контакт первой.
Но.
Рассматриваю Виктора и сама с удивлением понимаю, что он у меня вызывает доверие, как это было в кабинете при подписании документов.
Он сильный и надёжный.
Он очень похож на папу.
Папочка всегда был для меня защитником, каменной стеной, мощью. С тем пор, как не стало мамы, отец окружил меня заботой и своей любовью. Женщины у него были, куда без этого, но в дом он никого не приводил. «Ты — моя самая любимая женщина», — всегда говорил папа. Он поддержал меня, когда я провалилась на экзаменах в институт, поддержал, когда я влюбилась в Илью, и даже тогда, когда пришла к нему беременная, он тоже меня молча поддержал. А сейчас, может, поэтому я тянусь к Виктору, что он напоминает мне папу?
С этими мыслями неспешно подхожу к ним. Мне протягивают бело-красный стаканчик.
— Спасибо, — бубню, принимая блаженное горячее подношение и делаю глоток. Бархатная жидкость обволакивает горло.
— Мам, это же какао! Я очень люблю какао! — сообщает сынуля. — Только горячее очень. — В стакане сына плавают белые маленькие зефирки.
— Ты поблагодарил Виктора Алексеевича? — строго спрашиваю Сережку.
— Ой, простите! Спасибо, дядь Вить!
— Какой «дядь В…», — начинаю возмущаться, только Сережка мужчине уже на колени залезает. Вот блин. Сейчас он испачкает дорогой костюм, и Виктор будет ругаться. Илья бы обязательно сделал замечание.
— Замерз, да? — спрашивает Виктор с какой-то едва уловимой нежностью, отчего я замираю.
— Ага, — жалуется сын.
Ну откуда у детей такое доверие к чужим людям? Хотя он понятия не имеет, кто такой Виктор на самом деле. А я-то имею?
— Идем уже в машину? Мне, если честно, тоже холодно, — обезоруживающе улыбается мужчина уже мне.
— Нас потеряет моя подруга. Но мой телефон сел, так что нет никакой с ней связи. Я бы хотела получить назад свою зарядку, — как можно тверже тараторю, пока меня не перебили. Попросить купить другую язык не поворачивается.
— Хорошо-хорошо. Тогда едем ко мне, — подытоживает Виктор, хотя я этого не говорила. Но подумала.
В итоге с облегчением идем к его машине. Я допила свой горячий шоколад и теперь с радостью уничтожаю остатки Сережкиного, поскольку он рассказывает «дяде Вите», как мы тут в парке время проводим. Нам тут, оказывается, весело.