Могила для горбатого - стр. 19

– К Серебряковой? Ездил. А с чего это ты вдруг на избитых старушек перешел? – удивился судмедэксперт. – Тебя что, в должности понизили?

– Наоборот, за раскрытие этого преступления к награде обещали представить, – хохотнул Шатохин. – Ну а если серьезно, у старушки иконы кое-какие похитили. Возможно, они представляют историческую ценность. Так что же с ней там приключилось?

– Плохи ее дела, Юра. – Колесников выпустил струю дыма в окно. – Серьезные травмы черепа и грудной клетки и неизвестно еще, каково состояние внутренних органов. Но это уже покажет рентген. Так что можно квалифицировать как тяжелой степени увечья, опасные для жизни.

Шатохин помолчал, задумчиво качая головой, потом спросил:

– Как ты думаешь, старушка оклемается?

– Кто знает, Юра, – пожал плечами судмедэксперт. – Возраст, сам понимаешь… Надежды мало.

– Ясно, – с невеселым видом произнес майор. – Значит, надеяться на ее показания мне нечего. А жаль…

Перекинувшись несколькими ничего не значащими фразами с Колесниковым, майор покинул здание судмедэкспертизы.

Женька проспал до двенадцати часов дня – сказались пережитое накануне нервное напряжение и солидная доза выпитого спиртного. В квартире было тихо. Родители уже давно ушли на работу, а младший брат, по-видимому, как обычно, гонял на улице в футбол. Острой стрелой пронзила мозг страшная мысль – бабка! Весь вчерашний день вспомнился до мельчайших подробностей, и Женьку бросило в жар. Дурак! Какой же он был дурак, что потащился вчера с пьяной и накачанной наркотиками компанией в дом старухи. А все этот зверь, Нечистый! Да и наркоман этот, Сашка, тоже психопатом оказался. Какого черта поднял на бабку руку? Но как же так? Почему вдруг вышло, что он, простой, честный и в общем-то неплохой парень, стал соучастником такого страшного преступления – убийства? Что послужило причиной? Слабохарактерность? Глупость? Вроде бы не дурак. Ах, как бы он сейчас желал, чтобы все то, что вчера случилось с ним, оказалось кошмарным сном, приснившимся ночью! Увы…

Твердо решив признаться во всем родителям, парень потащился в ванную. Холодный душ облегчения не принес. Все еще чувствуя себя человеком, которого переехал танк, Женька вылез из ванны и стал вытираться полотенцем.

Трель звонка оторвала его от невеселых мыслей. Натянув трусы, он подошел к входной двери и глянул в «глазок». Его взору предстала губастая, искаженная линзой физиономия приятеля, которую тот хохмы ради вплотную приблизил к «глазку». Кого-кого, а Кольку Женька рад был сейчас видеть. Он открыл замок и впустил Кабатова в квартиру.

Вид у Кольки был радостный, даже чересчур, для человека, на чьей совести труп невинной старушки.

– С чего это ты такой веселый? – с мрачным удивлением спросил Женька. – В лотерею, что ли, выиграл?

Кабатов был счастлив, так счастлив, что, казалось, готов был от распиравшего его чувства мячиком заскакать вокруг приятеля.

– Лучше, Женька, лучше! – Оглядываясь по сторонам, он понизил голос до тона заговорщика. – Дома есть кто-нибудь?

Женька отрицательно покачал головой.

– Говори спокойно.

– Старуха-то жива! – выпалил Кабатов и несильно ударил приятеля ладонью по плечу.

– Врешь! – Эта новость была хороша, сказочно хороша, чтобы вот так с ходу в нее поверить.

Колька изобразил на лице обиду, однако ничто не могло омрачить его радужного настроения.