Моё солнечное наваждение - стр. 20
– Привет.– Герман уселся на кресло рядом, оглядел приёмную мать с головы до ног и обратно.
Ещё молодая, всегда подтянутая, улыбчивая женщина медленно, но неумолимо превращалась в тень прежней себя.
– Что-то случилось? – бесцветно спросила Нина.
– Необходима веская причина, чтобы навестить маму? – Герман выдавил улыбку, надеясь, что выглядит достаточно искренним.
– Рассказывай, раз приехал. – Нина посмотрела на сына потухшим взглядом. – Поведай, какая муха тебя укусила, что ты поселил её в своей квартире?
– Нина, я говорил.
– Да-да. Сиротке же больше негде жить, – ехидством, сочившимся из каждого слова, можно было прожечь легированную сталь.
– Мне некогда сейчас заниматься поиском жилья для Ярины. Пусть живёт, не мешает. Ну, и присмотрю… вроде по-братски, – последнее Герман выдохнул с нарочитым пренебрежением.
– Ты ведь помнишь, что она тебе не сестра?
– Нина, я, по-твоему, идиот? Конечно, Ярина мне не сестра, не родственница, вообще – никто. Девчонка просто живёт в моей квартире – и всё. Ты видела эти квадратные метры? Нахрена мне четыре спальни, гостиная, размером с волейбольную площадку? Даже если там поселится симфонический оркестр, я не замечу, – отчеканил Герман.
Марков не врал: пентхаус, купленный на этапе строительства, был чудовищных, по его меркам, размеров. Герману для сносного существования хватило бы и одной спальни, где он не только спал и занимался сексом, но и, зачастую, работал, ел, бездельничал.
Квартира – дань положению. Престижу, который глава компании должен поддерживать в деловом мире, частично – безопасности и комфорта. В основном Герман проводил время в просторной спальне с панорамными окнами, заменяющими стены. Иногда зависал в домашнем кинотеатре, пару раз уснул, растянувшись на тёплом полу, подоткнув под голову диванную подушку. Завтракал всегда на кухне, игнорируя отдельную столовую, обедал и ужинал вне дома.
За неделю, которую Ярина жила с ним на одних квадратных метрах, он один раз видел крошки на обеденном столе в кухне – значит, что-то ела. Один раз почувствовал шлейф цветочно-ягодных девичьих духов, и однажды в прихожей стояли кроссовки сорок второго размера – в гости заходил розоволосый царевич. Всё!
Герман уезжал на работу к восьми утра, стремясь появиться первым в офисном здании, у Ярины занятия начинались в девять, иногда почти в обед. Возвращался ближе к ночи. Конечно, лукавил, врал сам себе. Пропадал на работе, встречался с приятелями, проводил время с Ангелиной – всё, что угодно, лишь бы не оставаться с Яриной наедине. Ещё свежо было в памяти воспоминание о злосчастной пижаме и собственной реакции на мелькающее бельё из-под коротеньких шорт. Впилась в сознание неловкая тишина в машине, когда он гнал как сумасшедший, нарушая правила дорожного движения, Ярина в это время притаилась притихшим мышонком на заднем сидении, и один бог знает, что крутилось в её голове.
Тогда он спешно ткнул в две спальни, заявив, что можно выбрать любую. Показал квартиру, взмахнув руками: кинотеатр налево, гостиная прямо, кухня там. Сунул в ладошку ключи и скрылся у себя, не беспокоясь, как «сестрёнка» устроится. Сестрёнка – звучит, как изощрённое издевательство. На сестру у нормальных мужчин стояка не случается. На девятнадцатилетних пигалиц с ватой вместо мозгов у тридцатилетних мужиков не должно вставать.