Моё сердце в тебе бьётся - стр. 59

– О, я уже девятнадцать лет как Алёна. А сказать тебе, сколько лет я ненавижу тебя, Соболевский, и на дух не переношу, м-м?

– Я и без твоей конкретики это знаю, – цедит он и делает еще один шаг ближе, а я с ужасом вдруг понимаю, что мне больше некуда отступать.

– Ну вот и чудесно, Соболевский, очень за тебя рада, что ты у мамы с папой такой эрудированный получился, – выстреливала я словами, точно пулями, совершенно не замечая, как парень будто бы болезненно кривится от моих слов, – а теперь уйди с дороги, меня ждут.

– Денис? – хрипло, чересчур надсадно, но мне уже все равно.

– Да хоть бы и он! Тебе-то что? – бью я его руками в грудь, вот только ненавистный враг резко подается вперед, а потом и прихватывает меня ладонью за шею.

Не сильно, но я неожиданно задохнулась, а потом и потонула в его запахе, потому что он подтащил меня к себе так близко, что наши носы едва не соприкоснулись.

– Что ты позволила ему, Алёна? Он трогал тебя? Целовал? Отвечай! – рычит мне прямо в губы, и мое тело начинает неслабо так потряхивать. Он пугает меня!

Да что там? Я сама себя пугаю! Ведь я знаю, что за нелюдь этот парень, но все равно взялась его провоцировать.

Дура!

– Отойди от меня! – шепчу сбивчиво и сглатываю.

– Ты реально думаешь, что я позволю, чтобы хоть одна мужская рука прикоснулась к тебе? Ты действительно такая наивная дурочка?

Боже, что такое он несет, вообще?

– Отойди! Ты мне противен! – Пытаюсь оторвать его ладонь от своей шеи, но она как будто приколочена. Намертво, черт возьми!

– М-м, противен? А этот прилизанный увалень не противен? Хочешь, я сделаю так, что ему станешь противна ты. Это… будет весело. – Он медленно растягивает свои губы в улыбке, оголяя безупречно белоснежный оскал. Господи, как же я мечтаю больше никогда его не видеть!

– Больной урод!

– Больной, согласен, – качает он головой и вдруг прикасается лбом к моему лбу.

– Ненавижу тебя! – отстраняюсь я, не в силах вынести его близость. Она, словно питон, уже обвила меня с головы до ног и начинает душить. Без шансов.

– Ненавидь, Алёна. Это лучше, чем равнодушие. Ты знаешь? И мне нравится твоя ненависть, – его слова срываются на хриплый шепот, а затем тонут в продолжительной вспышке молнии и последующим за ней оглушительным громом, – сладкая, волнующая, умопомрачительная…

– Что? – захлебнулась я паникой.

– И я хочу узнать, какова она на вкус…

А уже в следующий момент его рот накрыл мои губы, а его язык коснулся моего языка. И стрела запредельного страха прошила мой позвоночник.

Какого черта он делает?

Замычала и попыталась отвернуться, а потом и выпутаться из его рук, но он только крепче ухватил меня одной ладонью за волосы, а второй надавил на подбородок, открывая мой рот еще шире.

Господи!

Я замолотила кулачками по его груди, но он только еще крепче прижал меня к себе, углубляя тот акт, что он совершал своими губами и языком. Поцелуем я это называть категорически отказывалась! Потому что не этому гаду воровать мой первый в жизни поцелуй.

Нет!

И я отчаянно вцепилась ему в волосы, а потом и остервенело их потянула в разные стороны. А затем снова и снова дергала их так, что казалось, еще чуть-чуть – и Соболевский останется лысым на всю оставшуюся жизнь.

Еще один рывок, и он наконец-то отрывается от меня, а потом без промедления получает пощечину, да настолько сильную, что всю мою руку свело судорогой.