Моё сердце в тебе бьётся - стр. 16
– А-а-а, таракан! У нее на шапке таракан! И на куртке! Фу, таракан!!!
Я тут же сбила головной убор с головы, видя, как по полу ползет толстое коричневое насекомое. От страха и омерзения расплакалась, продолжая торопливо снимать с себя куртку и гадливо отряхиваться под оглушающий хохот толпы учеников. Им было весело! Кто-то так смеялся, что даже заходился в кашле. Кто-то остервенело бил себя по колену, пытаясь сдержать истерику. Кто-то отирал с лица слезы от наплыва положительных эмоций.
– Бомжиха! – орал кто-то.
– Поди, перед школой в помойке рылась! – еще выкрикивал кто-то.
– Так дома не кормят, жрать-то нечего, – и эти обидные выкрики, казалось, никогда не закончатся.
Но окончательно добил меня именно Соболевский, который, расталкивая вдруг примолкшую толпу, подошел ко мне и окинул хмурым взглядом. А потом, очевидно имея за пазухой какую-то еще более гнусную выходку, спросил меня:
– Ты как, Алён? – А видя, что я ничего не отвечаю, скорее всего, от шока, добавил: – Ну, не плачь.
Сволочь, правда? И так проникновенно в глаза мне смотрел, как будто действительно переживал за меня. Поддайся я тогда на эту сладкую провокацию – и мне бы светил новый виток зубодробильных насмешек. Ну уж нет!
– Руки от меня убери, – огрызнулась я и зло вытерла соль с мокрых щек, – и больше никогда меня не трогай! Ты такое же ничтожество, как и все они, – буквально выплюнула я ему в лицо, наслаждаясь эффектом, что произвели на Соболевского мои слова.
А потом наконец-то пришла охрана вместе с директором школы и спасла меня из этого ада.
Первый урок я пропустила. У меня на фоне всего этого случился нервный срыв, пришлось отпаивать меня успокоительным в медбоксе. Не от вида тараканов и не из-за того, что надо мной в который раз посмеялись, а оттого, что я позволила этим уродам довести себя до слез.
В школу даже вызвали моих родителей тогда. Провели разговоры, я в который раз слезно просила у отца перевода. Но он вновь ответил отказом.
– Ничего страшного не случилось. Подумаешь, таракан…
И никого тогда не наказали. Ни-ко-го!!! Только видео ползающих по мне насекомых еще долго мусолила вся школа. Забавлялись детки. Тешились…
Потом была еще мышь в сумке. Но мне кажется, зачинщик этой расчудесной шутки не оценил размаха мероприятия, и по факту визжала не только я, а почти вся женская половина класса.
И только Соболевский сидел за своей партой неподвижно и, поджав недовольно губы, смотрел на то, как я взобралась на подоконник и почти слилась с откосом. Что значит его взгляд, я не знала. Быть может, недоволен тем, что живет бок о бок с девчонкой, которая разводит тараканов и грызунов. Черт его знает.
На новогодний утренник меня облили синей краской.
На четырнадцатое февраля красной.
В преддверии восьмого марта привязали мои шнурки к стулу. Боже, и как они вообще это провернули? Но да, я упала тогда и больно ударилась, когда резко встала, не почувствовав подвоха. Сбитые колени, локти и шишка на голове.
И вновь смеялись все. Все, кроме Соболевского, который, смотря на меня, переломил карандаш на две части.
А потом все издевательства надо мной отошли на второй план, ведь я снова подслушала сплетниц Риту и Марину, что с пеной у рта обсуждали Соболевского уже где-то в середине апреля.
– Говорят, Соболь от нас сваливает. Они с отцом переезжают, и в восьмой класс он пойдет учиться уже в другую школу.