Моё Сердце победит - стр. 9

Я взяла на себя обязанность помогать ухаживать за Миро, и вскоре моя ревность к нему исчезла. Я была на целых девять лет старше брата, и роль, которую я естественным образом на себя приняла, была близка к роли второй матери. Наши родители были вынуждены работать, и меня часто оставляли присматривать за ним. Я его переодевала, купала и кормила, а когда он научился ходить, водила за собой по улице. Мои друзья звали нас «Мирьяна с прицепом», потому что я всегда держала его за руку, когда выходила гулять.

В 1976 году, после того как отец получил должность старшего техника в отделении радиологии, мы переехали в новую квартиру на последнем этаже восьмиэтажного дома, расположенного почти в самом центре города. В ней было всего две комнаты и ванная – слишком мало для четверых, но теснота нас не смущала. Коридор делил квартиру на две половины. С одной стороны находились кухня и гостиная. Обедали мы за столом в маленькой столовой, объединённой с кухней. В гостиной было два дивана, два кресла и телевизор. В течение дня вся семья проводила время там – мы разговаривали, смотрели телевизор, собирались на семейную молитву, а ночью эта комната служила спальней нам с Миро. Диваны раскладывались и превращались в кровати. Одежду мы хранили в большом шкафу, занимавшем всю стену. Спальня родителей и ванная были по другую сторону коридора. С высоты восьмого этажа открывался такой вид из окон, что мне казалось – весь мир у меня как на ладони.

Когда со стороны гор опускался туман и покрывал Сараево, мы видели только верхушки самых высоких башен, минаретов и колоколен. Они словно служили небесными указателями на пути густых облаков. А в ясные вечера городские огни были похожи на звёзды в глубокой тарелке. Иногда я видела, как из аэропорта взлетают самолёты, и дрожала от одной лишь мысли, что могу оказаться в одном из них. «Этого никогда не будет…» – думала я.

Миро любил играть в парке перед нашим домом, а я смотрела за ним с дорожки, которая тянулась между проспектом и рекой Миляцкой. Если нужно было куда-то поехать – трамвайная остановка находилась всего в нескольких сотнях метров. Иногда мы всей семьёй ходили гулять по вымощенной камнем улице Башчаршия, останавливаясь у известного фонтана Себиль покормить голубей или зажечь свечу в соборе Святейшего Сердца Иисуса.

В квартире под нами жила старая мусульманка по имени Паша. У неё не было близких родственников, и мои родители относились к ней как к члену семьи. Если у бабы Паши дома что-то ломалось, отец шёл и чинил, а когда мы приглашали её к себе на ужин, мама готовила еду в соответствии с исламскими традициями.

– Самая угодная Богу еда, – говорила Паша, – та, которую ты делишь с другими.

Она очень полюбила меня и стала звать своей «маленькой блондюшей». Иногда, когда я гуляла в парке, она открывала окно и кричала:

– Блондюша моя маленькая! Не сходишь ли ты мне за хлебом?

Я никогда ей не отказывала, даже если мне приходилось прерывать игру с друзьями. Покупки для Паши давали мне возможность поговорить с ней. Вероятно, ей хотелось того же, потому что в магазин она вполне могла сходить и сама. Поскольку бабушка Ела жила далеко, Паша стала для меня второй бабушкой. Она любила говорить о Боге и восхищалась нашей католической верой.