Моё Сердце победит - стр. 39

– Куда вы меня везёте?

– Заткнись! – прикрикнул на меня водитель.

– Глупая девчонка, – сказал второй. – Твоим шуткам сегодня придёт конец.

Всю дорогу они ругались и кричали на меня. Я закрыла уши руками и свернулась в клубок. Попробовала молиться, но градус тревоги зашкаливал. Больше всего я волновалась за дядю Шимуна. Поняв, что не в состоянии меня защитить, он потерял самообладание – стоял перед милицейским участком и кричал. Как ему объяснить моей маме, своей сестре, что он не смог меня уберечь? Дядя зашёл в ближайшую забегаловку и впервые в жизни заказал ракию.

Через три часа я начала узнавать вид из окна и поняла, что мы въехали в Сараево. Меня везут в тюрьму? Или на место казни? Я перебрала в голове все возможные способы убийства и понадеялась, что это будет что-то быстрое, типа расстрела. Но когда автомобиль остановился, я увидела родительский дом. «Слава Богу», – подумала я. Агенты проводили меня до самой нашей квартиры. Мама открыла дверь и выдохнула, увидев меня в сопровождении милиции. Усилием воли она выдавила из себя улыбку и поздоровалась с моими стражниками гораздо любезнее, чем они того, по моему мнению, заслуживали.

– Доброго вам дня, – сказала она. – Как любезно с вашей стороны, что вы довезли до дома мою дочь.

– Мама! – встряла я. – Если бы ты знала, как они себя со мной вели!

Она посмотрела на меня, продолжая улыбаться:

– Заходи, дорогая. Неважно.

И, обращаясь к милиции, спросила:

– Вы хотите выпить кофе?

– Но, мама!..

Мама, очевидно, хотела сказать мне: «Молчи!», но вместо этого лишь посмотрела на меня и глубоко вздохнула. Милиция объяснила ей, что я должна буду оставаться в Сараево и получать у них разрешение каждый раз, когда захочу куда-нибудь уехать, как и все «враги государства». Да кто они такие, чтобы говорить мне, куда я могу ехать, а куда не могу? Бόльшая часть моих вещей осталась дома у дяди, но главное, чего я боялась – если я не буду в Меджугорье, явления для меня закончатся.

Уходя, один из милиционеров многозначительно посмотрел на меня и сказал:

– Мы за тобой наблюдаем.

Как только они ушли, натужная улыбка слетела с лица мамы, и она меня обняла.

– Главное, что ты вернулась живая и здоровая, – сказала она. – Ты жива, всё остальное неважно.

Вероятно, коммунисты думали, что теперь, когда отец Йозо в тюрьме, а я – в Сараево, всё тихо-мирно закончится. Но они снова недооценили Божью силу.